Неслепые слепые. О чём мечтали незрячие, гуляя по подземельям Холковского монастыря

— Сто семьдесят пять, сто семьдесят шесть, сто семьдесят семь, — несколько молодых крепких мужчин поднимаются по лестнице к часовне на самой вершине холма и считают вслух. К ней ведут 298 ступенек. Легенда гласит, что нужно посчитать каждую, чтобы получить прощение или какое-то облегчение. Пожилые женщины и мужчины молча идут параллельно лестнице по тропинке, держатся друг за друга.

Несколько минут назад они исследовали подземные пещеры Холковского монастыря в меловой горе. Внимательно слушали, что говорит экскурсовод, трогали пальцами прохладные и мягкие на ощупь стенки пещер, вдыхали их сырость. Запоминали рассказы об отшельниках в тёмных кельях, которым годами монахи носили воду и еду. И если те по несколько дней не притрагивались к пище, это означало, что жизнь покинула их.

Вся эта вереница движущихся наверх к часовне — дюжина слепых людей. С утра они приехали сюда на микроавтобусе.

Их путешествия по области начались прошлой осенью. Посещение чернянских Холок — шестая по счёту экскурсия по заповедникам и музеям. С сентября своих незрячих читателей стали возить по интересным местам сотрудники Белгородской специальной библиотеки для слепых имени Ерошенко.

«„Лебединое озеро“ комментировали, как футбол»

— Изначально у нас при библиотеке был клуб садоводов, — рассказывает сотрудница библиотеки Элла Сидоренко. — Потом многие люди состарились, им стало тяжело. Решили придумать что-то по искусству. Это было в прошлом году. Мы собрали наших слепых, включили балет «Лебединое озеро». Давали пощупать пуанты. Пытались комментировать, как в футболе.

Слепым, по словам Эллы Сидоренко, всё это так понравилось, что они просили ещё что-то такое для них устроить.

— Первое летописное упоминание о монастыре относится к 1620 году, — рассказывает экскурсовод в платке. — Его основал инок Геласий. Насельники жили и молились в меловых пещерах, архитектурой и планировкой схожих с Киево-Печёрскими. Их выдолбили в одном из холмов под Чернянкой. Аскетичные кельи, кровати и столы вырублены из мела. Тут же вырубили подземный Троицкий храм, мы туда пойдём.

В подземных туннелях Холковского монастыря темно. В узком проходе двоим не разойтись. Слепые женщины и мужчины разного возраста держат друг друга за запястья, пригибают головы друг друга в низких местах, чтоб не удариться. Большинство совсем незрячие, но по лицам некоторых это сложно определить.

«Мы пишем пальцем на ладошке. Она отвечает, что просто в восторге»

— Экскурсии, конечно, проводятся с учётом того, что посетители — слепые, говорит библиотекарь: в прошлый раз с нами ездила слепо-глухонемая. Она была просто в восторге. Мы пишем ей пальцем на ладошке, она отвечает на бумаге. Ничего не видит, не слышит. Живёт недалеко от нашей библиотеки, ей под 50. Заболела с 18 лет. Но на экскурсии она была просто счастлива. Она живёт одна, очень самостоятельная.

«Все слепые — старые и молодые — действительно ведут себя вполне уверенно и самостоятельно. Обходятся без поводырей. Если споткнутся — смущаются. Не ждут руки. В какие-то моменты сами друг друга подхватывают».

— Им дают потрогать всё, что можно. Макеты колоколен, храмов. Мы очень детально описываем каждую картину. Кто куда смотрит, в какую сторону повернулся. Это не всегда легко. «Чёрный квадрат», наверное, проще всего описать.

Посетители библиотеки побывали в литературном, краеведческом и художественном музеях, в диораме, в Прохоровке на Звоннице, в заповеднике «Лес-на-Ворскле».

— Год назад мы отправили заявку на грант благотворительного фонда Михаила Прохорова и неожиданно выиграли, — говорят работники библиотеки. — На эти деньги купили 3D-принтер. Делаем на нём модели скульптур, чтобы наши незрячие их трогали и изучали. Стали вывозить их на экскурсии.

Мечты слепых: круизный лайнер и Луна

Максим Панов. Светловолосый, голубоглазый, крепкий, жилистый. Работал слесарем, 12 лет назад попал в аварию. Зрение стало падать, но тогда ещё видел. В 2010 году снова попал в ДТП. Зрение практически потерял, его глаза видят всего одну сотую в диоптриях.

— На свет вижу фигуру, но очень смутно. Да привык уже. Живу самостоятельно. Сам готовлю еду. Иногда прошу соседку помочь с продуктами. В двух ближайших магазинах меня уже знают продавцы, помогают.

Максиму 39 лет, в Белгород из Курска он приехал учиться. В медколледже осваивает профессию массажиста вместе с такими же, как он, незрячими и слабовидящими. В их группе десять человек: семеро мужчин и три девчонки.

— Посещаю нашу библиотеку для слепых, мне там помогают с компьютером наладить связь. Я ведь по этой части был совсем ни бум-бум, — признаётся он. — Библиотека очень облегчает жизнь. Экскурсии для нас организуют, в учёбе помогают.

По крутым ступенькам будущие массажисты вполне уверенно спускаются и поднимаются, непринуждённо болтая со мной. Они охотно рассказывают о своей жизни.

— У нас в планах открыть и свой массажный кабинет.

— У меня знаете, сколько идей? Могу весь день рассказывать.

— Даже на Луну полететь.

— Ещё хотим на теплоход устроиться, круизный. Отправиться в кругосветное путешествие.

— На следующий год у нас практика, приходите на массаж.

— Тайский — интересно, но мы хотим лечить людей, а не бабло стричь. Поэтому медицинский.

— Не врут, что у слепых другие чувства обостряются, но особенно — чувство юмора.

«В лесу кто получше видит, тот и волочит за собой остальных»

Сергею Островскому ещё нет и сорока лет.

— Я слепой и чувствую себя отлично. Схуднуть бы. Техник-механик по первой профессии. А теперь просто слепой массажист.

До учёбы в Белгороде Сергей жил и работал в Новом Осколе. Его проблемы со зрением тоже врождённые, но болезнь начала прогрессировать с начала двухтысячных.

— Мы компанейские пацаны, где мы — там весело. Гуляем, ездим на вылазки с ночёвкой. Без проблем вообще. Просто, кто получше видит, тот в лесу и везде и волочит за собой остальных. Только пенсию ещё бы побольше платили, чтоб на море можно было съездить.

По словам Сергея, его пенсия в общей сложности составляет 13 тысяч рублей.

— У меня тоже врождённое с глазами, — рассказывает 27-летний Сергей Марков. — Днём при свете более-менее вижу. Я из Вейделевки. Учился в школе, потом в училище на каменщика. Работал по профессии одно время, но оказалось очень сложно с моим зрением. У меня пока нет семьи, жены и детей.

«Телевизору не верю, потому что не смотрю его»

До того, как выйти на поверхность, последние несколько метров экскурсии под землёй гид предлагает пройти молча, без слов, своеобразным крестным ходом. Подумать о важном, попросить чего-то хорошего, помолиться.

В подземном храме Элла Сидоренко берёт за руку Николая Яковлевича, прижимает его ладонь к рельефу на стене справа от алтаря. Обычно разговорчивый Николай Яковлевич замирает, долго изучает на ощупь рисунок. Вереница экскурсантов медленно движется в тоннель из храмового помещения. Незрячие держат друг друга за руки, выходят на улицу.

— Все замечают мою грамотную речь, как у профессора, хотя я всего лишь баянист, — на обратном пути в автобусе Николай Яковлевич не замолкает ни на минуту. В автобусе много девушек, и ему нравится быть в центре внимания. — Я любил общаться с диссидентами, но в 68-м году не пошёл бы с ними на Красную площадь. Говорят, их сильно били.

Его глаза давно и навсегда зажмурены, а из-за улыбчивости морщины от них разошлись по лицу длинными глубокими лучами. Даже о серьёзном этот слепой говорит, шутя.

— Телевизору не верю. Так как не смотрю его. Ослеп я в год принятия брежневской Конституции, в 77-м. Глаукома, зрение совсем пропало. Сейчас уже не представляю, что такое глаза... С 2000 года ушёл с работы, в цеху собирали разные детали. Кооперация с заводом «Сокол» была. Как ушёл — лучшие мои годы пошли. Участвовал в самодеятельности. Ездил на гастроли в Полтаву, Харьков, Донецк, Луганск... Хуже стало, когда в 2012 году жена умерла. Чуть хуже стало… Сейчас работы для слепых нет. Играю на рынке, прихожу с баяном и стулом. Русские-народные, блатные-хороводные.