— Как ты решил, что твой путь — это то, чем ты сейчас занимаешься?
— В детстве кто-то играет машинками, кто-то куклами, а я играл электрофорезом. Потому что моя мама — массажистка, и, когда я был маленьким, я всегда после школы приходил в кабинет физиотерапии, и там все эти приборы были моими игрушками. Мне было интересно: всё механическое, двигается, дребезжит. И я всегда любил, когда мы делали друг другу массаж. Так что всё это идёт ещё из детства, хотя я периодически отходил куда-то, пытался заниматься бизнесом. Я рано женился, мне надо было кормить семью, я пробовал себя во многих направлениях. В 18 лет начинал с официанта, потом был в строительстве, много чего ещё делал. Отслужил в армии, у меня в военном билете написано «Повар-пулемётчик». И потом началась моя учебная эпопея. Первое моё заведение — Китайско-Тибетская школа — это ещё до института, там надо было учиться всего лишь год. Это школа альтернативной медицины: акупрессура, акупунктура, массаж. Это не медицинские техники в строгом смысле. Это было быстро, давали диплом, и с этим дипломом можно уже было работать где угодно. Это было начало 90-х, не было никакого контроля — я мог работать в клинике, в салоне, где угодно. Но надо было получать высшее образование. Я был на тот момент в Питере, поэтому пошёл в Академию имени Лесгафта. Позже пришло осознание того, что я не педагог. И, поняв это, я перевёлся в университет в Эстонию в Тарту и закончил обучение по специальности «физиотерапия». Затем я закончил разнообразные курсы. Их было очень много, поэтому все сейчас даже не вспомню.
— Трудно было учиться?
— У нас разные системы обучения, физиотерапевт в Европе — даже не врач. Условно его можно сравнить с фельдшером в России. Если ты хочешь стать физиотерапевтом в Европе, ты учишься четыре года и получаешь узконаправленную специальность.
«У меня не было языковых барьеров. Я говорю на эстонском, норвежском, английском. Для меня было не проблемой найти общий язык с преподавателями».
— Чем отличается массаж в Европе от массажа в России?
— В России можно стать массажистом, отучившись две недели. В Европе (возьмём для примера Таллин), чтобы стать массажистом, надо учиться три года. Там изучают основы анатомии, физиологии, и пока ты не сдашь экзамены, пока они не увидят, что ты нормально работаешь и знаешь все типы массажа, а не только медицинский, ты не получишь диплом. Тот, кто выходит оттуда, знает и медицинский массаж, и альтернативные виды в равной степени. И это здорово, потому что человек может совмещать и выбирать. Это как будто взять алмаз и сделать из него бриллиант. А то, что делает в России большинство школ, — это бижутерия. Здесь читают лекции, но не «ставят руки».
— Что такое «ставят руки»?
— Это когда преподаватель не слезет с тебя, пока не поставит тебе руки, чтобы ты правильно работал.
— Как уроки игры на фортепьяно?
— Да. Рука должна делать правильные движения, ты ведь проводишь определённые манипуляции с человеческим телом и хочешь добиться конкретного результата. И если ты делаешь их неправильно, в этом нет никакого смысла.
«Если сравнивать западную и российскую форму обучения, то в российской очень много недостатков. Допустим, все знают, что панацея от позвоночных заболеваний — растяжка. Но здесь почему-то преподают массажи, в которых это не культивируется. А делается упор на массаж типа копания».
— А ты сразу полюбил свою профессию?
— Сначала я относился к ней как к профессии, которая всегда позволит мне выжить.
— А работать ты где начал?
— Начал в Питере на «несерьёзных» местах — массажистом в частных салонах и салонах красоты.
— А потом пошёл в «серьёзные» места?
— В 2007 году я вернулся из Питера в Таллин и нашёл объявление, что нужен массажист в Центр реабилитации для детей-инвалидов с умственными и физическими недостатками. Но оказалось, что там нужен даже не массажист, а врач-физиотерапевт, поэтому меня взяли туда на работу. В Европе есть такое правило: ты не можешь работать с детьми, если ты не лицензированный специалист по работе с этой категорией. Этим занимается ЮНЕСКО, они следят за наличием лицензии у специалистов. Я проходил расширенный курс психологии, чтобы начать там работать. У меня было 60 детей с разными диагнозами. Каждый из них был уникален, поэтому я сначала к ним привыкал, а потом искал к каждому свой подход.
Фото из личного архива Александра Войнова
«Я сделал вывод, что дети-инвалиды — это та категория пациентов, которых невозможно обмануть. Они тебя воспринимают как-то по-своему, не так, как все остальные. Их невозможно обмануть, потому что если ты пришёл, работаешь с ними и халтуришь, если ты вообще не заинтересован, они это будут чувствовать. Они чётко понимают, кто ты и что ты. Первые мои заслуги медицинского характера связаны именно с реабилитацией детей. Тогда впервые за всю мою ту короткую жизнь мне удалось добиться конкретного результата в лечении одной из моих пациенток».
— Давай вспомним эту историю?
— Девушке было 18 лет. У неё был ДЦП в серьёзной форме, паралич рук и ног, волчья пасть — перечислять её диагнозов можно долго. Из-за паралича она не могла есть, обслуживать себя, её кормили, одевали. Я очень хотел, чтобы она наконец-то поднесла ложку ко рту, что было в принципе невозможно. Я не знаю, почему я поставил себе такую задачу. Я просто увлёкся, работал с ней каждый день в течение трёх месяцев. Позже я понял, что она, видимо, была влюблена в меня. Когда мы занимались, она брала меня за руку, и, не дай Бог, если в этот момент в кабинет кто-то войдёт — начиналось что-то страшное: крик, истерика и так далее. Я должен был ей себя посвятить. Она требовала внимания, никому не давала вмешиваться, если мы вдвоём. И она действительно дотронулась первый раз до носа через три месяца: правой рукой за одну секунду, левой — за три. Я сам не ожидал.
— Что ты почувствовал?
— Радость. Я был в восторге. Но если ты меня спросишь, как я этого добился, я тебе скажу, что я не знаю. Я делал всё — массажные техники, релаксантные процедуры, музыкальную терапию.
— То есть это не было классикой из учебника?
— Нет, это было творчество. Это больше чем медицина. Я понимал, что нам надо много упражняться на расслабление. Я подбирал, приносил, включал музыку, мы её слушали. Учились расслабляться, я сажал её в массажное кресло. Здесь очень пригодились знания психологии. Без психологии, я думаю, мы бы не победили.
— А потом?
— А потом была индийская мелодрама. Когда я приехал из Норвегии и пришёл в клинику, чтобы навестить её, она не захотела со мной встречаться. Она, видимо, расценила, что я её «бросил», уехав в Норвегию.
— Зачем ты туда поехал?
— Мне оттуда поступило предложение, от которого я не смог отказаться. Меня пригласили в частную физиотерапевтическую клинику в городе Ноттоден, это в 120 километрах от Осло, и там маленькая Швейцария.
«Самое интересное место в Норвегии, в котором я работал — это остров Ханко, летняя резиденция короля и принцессы Норвегии, где находится спа-отель. Там тоже было чудно. Когда я выходил из дома, у меня возле дома всегда стояло стадо оленей: самец и 13 самок. И они ждали яблок. К себе не подпускали, но метра на два подходили».
— Кроме оленей с кем ты там общался?
— С премьер-министром Норвегии, министром здравоохранения. И это очень симпатичные люди, по которым точно нельзя сказать, что они министры.
— Где ты ещё успел поработать?
— Я гражданин России с видом на жительство в ЕС, свободно передвигаюсь между странами и люблю путешествовать. Смена обстановки — это всегда здорово. География моей работы достаточно широка: Южная Америка, Северная Америка, Германия, Латвия, Эстония, Швеция, Норвегия. И это здорово, потому что везде своя специфика.
Я всегда ездил работать по приглашению. Моё резюме есть на специализированных сайтах. И меня всегда кто-то находил, или я находил какое-то предприятие, где мне было интересно работать.
Фото vk.com/vesy_studio
Вот, например, как я попал в Берлин. Бывший врач футбольной команды «Зенит» давно уехал в Германию, организовал физиотерапевтический кабинет, потом открыл Академию массажа. И я приехал в Берлин и пошёл к нему. Я пришёл к нему, сказал, что я тоже из Питера, сказал, где я учился. И я работал там преподавателем в Академии массажа.
— А потом?
— Потом — Харьков и Белгород. Сюда я приехал на два дня, а задержался на четыре года.
— Вот сейчас ты хороший массажист. А сначала ты был каким массажистом?
— Я всегда был хорошим массажистом. Я не помню времён, когда я был плохим массажистом. Я был хороший, но сырой.
— Сколько видов массажа ты знаешь?
— Я никогда не задавался этим вопросом. Существует несколько десятков видов массажа. Есть восточный тип, шведский, американский, испанский массаж. Я могу перечислять массажи со ссылкой на какую-либо страну или регион, но специалисты моего уровня никогда не работают по клише. Я работаю уже 21 год, у меня давным-давно свои техники, приёмы, которых нет в медицинском справочнике, которым нельзя обучиться, читая книги. Я пришёл к этому путём чтения литературы, обучения и практики.
— Пришёл к чему?
— За последние полгода я создал собственную уникальную технику, в которой применяю техники из спортивного, медицинского массажа, мои индивидуальные техники, техники аккупунктуры, мануальной терапии, манипуляции из остеопатии, лимфодренаж — всё самое лучшее. В Белгороде ни один врач-педиатр не знает, что можно убрать детское плоскостопие за три сеанса.
«Допустим, ты приходишь к врачу, и он говорит: у вас плоскостопие и назначает тебе ортопедические стельки как панацею от плоскостопия. Но это неправильно, потому что стельки — это профилактика заболевания, а никак не лечение. И как у тебя был кривой позвонок, так он и останется при ортопедической стельке, ничего не изменится».
— Ты говорил, что твоя методика включает гимнастику внутренних органов. Что это?
— Это уникальная методика, которая позволяет лечить болезни внутренних органов путём внешних манипуляций, пальпирования. Допустим, у вас есть проблема с позвоночником. Что происходит в это время с твоим телом? При любом смещении позвонков внутренние органы тоже меняют своё расположение в организме. За счёт сокращения связок, сцепления друг с другом. Например, одна почка уходит вниз, вторая вверх. Много таких вещей в организме, которые происходят неправильно и ведут к сбою работы всего организма в целом. Мы получаем электроимпульс от позвоночника, он идёт к органам, частям тела. И если этот импульс «неправильный», то, скажем так, орган получает неверную информацию. И, например, почка, получившая такой «неправильный» импульс, не понимает, как ей работать и начинает функционировать неправильно. А если мы поставим позвонок на место, почка будет работать правильно. Но есть импульс, который двигается в другом направлении. Это малоизвестное направление в медицине. Мы можем «разговаривать» с позвоночником и посредством влияния на почку. Это связь в обоих направлениях.
Многие у нас не любят фразу «Нет здоровых людей, есть недообследованные». Она, к сожалению, правдива во всём. У нас действительно нет здоровых людей. У нас у всех есть позвоночные заболевания: протрузии, грыжи, сдвиги. Я не встречал человека, у которого идеальная спина.
«Вот мы идём с другом по улице. Он говорит: „Смотри, какая красивая женщина!“. А я отвечаю: „Ты что! У неё позвонок смещён или таз кривой“. Я вижу то, что не видят другие. Если напротив тебя сидит абсолютно нормальный человек, то я тут же вижу кифоз, сколиоз, искривление таза, разные ноги».
— И как же ты живёшь с этим?
— Вот так и живу с этим видением.
— При каких медицинских диагнозах можно облегчить состояние человеком массажем?
— Я отношусь к тому типу специалистов, которые считают, что массажем можно «лечить» всё.
— И ты работаешь по неким схемам?
— У меня нет двух одинаковых массажей, даже если люди с одной и той же патологией. Даже когда один и тот же человек приходит ко мне второй раз, это будет уже другой массаж.
— Некоторые делают одни и те же движения и не задумываются. Как ты пришёл к такому глубинному подходу?
— Хочешь мы поговорим о фантастике? Фантастика заключается в том, что полгода назад я умирал, четыре дня был в коме. С моей болезнью люди восстанавливаются годами. Я общался на форуме с людьми с таким же диагнозом и не видел там ни одного человека, который восстановился бы меньше, чем за год. Осложнения при этой болезни настолько сильные, что некоторые даже не ходят. Я тоже сначала мог пройти максимум метров 15. И у меня была собственная программа по восстановлению, своё питание. После этого я полностью изменился и внутренне, и внешне. Мне после этого хирург сказал: «Да ну нафиг, так не бывает». А санитарка добавила: «Александр, вам не хватает олимпийского огня в руке». И я стал лучше работать. Фантастика заключается в том, что теперь во время работы происходят некоторые процессы, которые я не могу объяснить. Я просто знаю, что надо делать так, и я делаю, а у меня это получается. Медицинского объяснения я не могу предоставить. Я знаю, что здесь надо нажать, здесь надо повернуть, это надо растянуть. Но то, как это работает, это невероятно. Это чудо на самом деле. Я ощущаю руку, присутствие кого-то, кто меня ведёт по жизни.
Фото vk.com/vesy_studio
— У тебя были ученики?
— Я провожу семинары, могу вести индивидуальное обучение. Всегда делил своих учеников на два типа — это технари и творцы. Первые — очень умные люди, которые много читают, не слезут с тебя, пока ты им не покажешь правильное движение, потом у них всё делается по клише, и они чётко повторяют твои действия. Вторые — творцы — их я ещё называю целителями.
«Когда я начинал делать массаж, мама всё время повторяла мне одну и ту же фразу: „Чувствуй!“. Я сначала не придавал этому никакого значения потому что не понимал, что значит чувствовать. И я не знаю, кто так распорядился, но мне это чувство далось быстро, ещё в юном возрасте. Сейчас я прекрасно отдаю себе отчёт, что такое чувствовать — это видеть то, что не видит другой, и уметь влиять на это».
— Ко мне приходит человек, у которого во внутренних органах бардак. Буквально после третьего раза он ощущает своё тело совсем по-другому. У нас половина людей не знают, что у них разные ноги и искривлённый таз. А ведь это катастрофа, потому что если у вас искривлённый таз и разные ноги, это значит, что вы тащите за собой болезни мочеполовой системы.
— Из-за чего таз может стать искривлённым?
— Из-за чего угодно. Вы танцевали, упали копчиком, что-то подняли. Любой орган имеет ресурс, и мы с самого детства его добиваем. А сейчас мы ещё едим ненормальные продукты. Ко мне приходят дети. Недавно была девочка, у которой в 14 лет появился остеохондроз позвоночника, а это болезнь стариков. 20 лет назад у детей не было остеохондроза.
— И что делать?
— Я могу сказать лишь то, что делаю я. Я всегда слушаю свой организм, смотрю на продукт и спрашиваю себя: хочу я этого или нет. Рекомендую запекать все продукты. Рекомендую индейку — это самое чистое мясо. В её мясе не может быть химии вообще. А вода ещё важнее, чем еда, ведь мы состоим из воды. Здесь вода не лучшего качества. Когда сюда приезжают и начинают тренироваться спортсмены, у них возникают проблемы с суставами. Об это вам расскажет любой спортивный врач.
— У тебя есть фиксированное количество обязательных процедур для клиентов?
— Я никогда не назначаю пациентам десять сеансов, это полная ерунда. Какой смысл этих десяти массажей? Я работаю по-другому. Я предлагаю человеку решить все проблемы организма за три-четыре сеанса.
— Это не слишком смело?
— Нет, это круто! Я готов участвовать в соревнованиях, доказывать на практике. Дайте мне человека с любыми проблемами позвоночника. Дайте мне его, и я покажу, как это исправить.
