Мы попросили белгородцев разных профессий и возрастов написать письма, которые нужно будет прочитать через пять лет (мы не ставили ограничений, поэтому у некоторых эта дата может быть другой — прим. Ф.). Это могут быть послания будущему себе, своим близким, белгородцам или абстрактному адресату. Часть писем мы собрали в одну публикацию, а некоторые, более объёмные, выпустим отдельно. Приятного чтения живущим в 2024, 2029 и в любом другом году.
Второе письмо написал белгородский поэт, преподаватель БГТУ имени Шухова Андрей Субботин. Это письмо в 2029 год.
— Здравствуй, мой родной, мой дорогой город. Я пишу тебе из середины октября 24 года XXI века, из времени, когда почти угасли поздние свечки каштанов, когда прохлада всё же взяла верх над жарким солнцем, когда от ран на твоём теле исчезли улыбки и самолёты (не то, чтобы исчезли, но на время стали закрытыми, как и соответствующие им мосты).
Я много думал, каким ты встретишь моё послание, но не мог представить ничего, кроме шумящего хаоса из всевозможных вариантов.
Я представлял, как тебя поглотит море, пытаясь вернуть себе весь известняк обратно. Лишь под лучи одинокого солнца кончик телевышки выступает из воды.
Я представлял, как тебя захватит лес, раскурочив плитку, асфальт, обвивая мосты и памятники, прорастая из окон домов до самых крыш, навсегда укрывая от палящего солнца.
Я представлял, как тебя покинет свет. Уйдёт от руин и дымящихся обломков, заберёт цвета деревьев и клумб, переселится вместе с жителями, уносящими свои малые пожитки, собранные на скорую руку страшным словом «эвакуация». Его не останется ни у безглазого солнца, ни у несмелой грозы, ни у огней, обживающих опустевшие жилища.
Я представлял, как тебя спустя столько лет преследуют всё те же болезни. И жизнь вроде бы течёт, и тюльпаны цветут, и оробевшее солнце намазывает загар на посетителей пляжа. Но мы снова слушаем сирену, мы снова проходим мимо домов с выбитыми окнами, мы выбираем маршрут по карте укрытий, мы отправляем наших детей в другие города. И голоса нет — сорвали. Под гнётом постоянной тревоги ты наращиваешь морщины и седины: там мусор не вывозят, тут трубы прорвало, ещё один кинотеатр закрылся, ещё один дом пришёл в запустение. А мы будем просто смотреть, надеясь на наступающую весну.
Мне бы хотелось, чтобы твой долгий февраль наконец закончился, чтобы ты залатал свои обугленные дыры, расправил плечи и вновь зацвел чистотой, снующими школьниками, бесконечным рядом достижений наших спортсменов и творческих коллективов. Хотел бы, чтобы стены покрывались картинами. Чтобы автобусы ездили чаще (и дольше). Чтобы наши клубы играли дома. Чтобы 5 августа был салют.
Мне бы хотелось, чтобы через пять лет ты был у меня. Я согласен и на лес, и на седины. Я бы хотел иметь возможность снова пройти тебя насквозь, а потом сесть у аэропорта на автобус и поехать домой. Я бы хотел радоваться белгородскому снобизму по поводу недостаточной благоустроенности других мест. Я бы хотел также ходить на работу к своим студентам, именно ходить, а не ссылаться. И чтобы студенты ходили. И чтобы их было больше. Я бы хотел, чтобы и через пять лет в середине сентября я видел, как цветут твои каштаны.
Я бы хотел. Но бабочка машет крыльями. В конце признаюсь, что я пишу это письмо в большей степени себе. Про мой родной город.
Что ж, это конец.
С любовью, Андрей Субботин.
