В среду, 21 октября, Евгений Савченко, который довольно редко даёт интервью, в прямом эфире ответил на вопросы ведущего радио «Комсомольская правда». Корреспондент «Фонаря» послушала эфир и записала самые интересные, на её взгляд, высказывания губернатора.
Об импортозамещении и санкциях
— Сегодня есть генетическая зависимость нашего сельского хозяйства от Запада, в том числе птицеводства, животноводства. Мы попали в зависимость по семенам зерновых культур, по сахарной свёкле. Раньше мы выращивали собственные семена свёклы, сегодня практически всё завозим. Мы слишком далеко зашли в развале генетической основы. Я считаю, что их (санкции — прим. ред.) надо было бы ввести чуть-чуть пораньше, тогда бы мы успели кое-что ещё сохранить. А так есть вещи, которые приобрели необратимый характер, особенно в генетике.
О национальной идее
— Наша национальная малая идея — чтобы люди жили на земле. Мы в этом году примерно 1,3 миллиона квадратных метров жилья сдаём под индивидуальное жильё. Если принять средний размер индивидуального жилья где-то 130 квадратных метров, то получится, что новоселье в этом году справят в 10 тысячах коттеджей или усадебных домах (мы их так по-русски называем). Земли у нас выдают самые лучшие, ровные, живописные, красивые. В городах люди живут «в зоопарке». А у нас — пожалуйста — у тебя земля, воздух. Ты вышел, ногами постоял на земле. Ты свободный, вольный.
О животноводстве
— Если представить сегодня ЦФО, то наша доля в производстве мяса составляет не менее одной трети. Наша маленькая область — и третья часть. Сейчас наши производители и переработчики сельскохозяйственной продукции чувствуют себя очень комфортно. В прошлом году они получили прибыли 44 миллиарда рублей. В этом году получат не меньше. Деньги есть для того, чтобы реализовывать новые проекты.
«Сейчас очень выгодно заниматься развитием животноводства. Многие мощные области идут по этому пути. Но дело в том, что уже есть перепроизводство. Мы в этом году, наверное, произведём 5,5 миллиона тонн птицы. В советские годы и 3 миллионов тонн не было».
— Явное перепроизводство, как минимум, на полмиллиона тонн. Мы в ВТО вступили, но сейчас настолько все закрылись от наших продуктов, что даже в Беларуси мы не можем свою птицу продать, потому что там хватает своей и вводят нетарифные методы. Тарифные — это когда пошлина вводится, а нетарифные — это сертификация продукции, её качество.
О господдержке
— Была бы идеальная ситуация, если бы в мире не было никакой господдержки никому, — тогда была бы понятна конкуренция всех товаропроизводителей. Мы сегодня, имея уровень господдержки, наверное, в раз 50 меньше, чем в Европе, фактически конкурируем не только с европейскими сельхозпроизводителями — одновременно мы конкурируем ещё и с государством. Они там (в Европе — прим. ред.) находятся в хорошем экономическом союзе. В идеале, я повторяю, если бы все приняли решение: никакой господдержки сельскохозяйственному производству нигде не оказывать в мире, вот тогда можно было бы спокойно конкурировать. Тогда мы все начинаем платить реально за продукт столько, сколько он стоит. Тогда стоимость продовольствия в Европе может подняться на 30–40 процентов, может, в два раза будет дороже стоить. Тогда мы будем конкурентоспособны, тогда у нас затраты на производство будут меньше. И наш товар, такой же качественный, будет легко продаваться на рынках Европы. А сейчас нас туда не пускают.
О мигрантах
— Если взять все славянские регионы, кроме Москвы, то мы единственные, где население с 90-го года увеличилось на 156 тысяч человек за счёт миграционного притока. У нас всё ещё остаётся естественная убыль, смертность превышает рождаемость, хоть и не на много. Раньше был очень большой миграционный приток из Казахстана, Средней Азии, Закавказья. Сейчас очень большой миграционный приток с Украины. Он был всегда, но сейчас несколько больше. И они едут не только с Восточной Украины.
«Украинцы — наши братья. Многие из них скупают в наших сёлах жильё. Вы что, считаете, что они бедные? Украина — очень богатая страна. Там, может быть, государство бедное, а люди там не такие уж бедные. Последние два года, когда у нас всё изменилось в отношениях, к нам приехали примерно 25–30 тысяч человек. Это хорошо для нас, хорошие люди приехали, специалисты, работящие, красивые, добродушные».
— Они же приехали не только в города, растеклись по области, скупили дома по 500, 600 тысяч, до миллиона рублей в сельской местности, где есть вода, газ. У нас область полностью газифицирована, везде есть дороги. Живут нормально, работают, вливаются в наши трудовые коллективы. У нас всё ещё есть профицит рабочих мест. Мы даём преференции людям с понятной нам ментальностью. У нас нет никаких заградительных мер, постановлений губернатора или думы. Мы всем рады. Но дело в том, что сами работодатели, нуждаясь в рабочих кадрах, выбирают. А кого выбрать: малоквалифицированного и не очень по ментальности нам подходящего рабочего из Средней Азии или квалифицированного с соответствующей ментальностью человека, который жил рядом и приехал?
Об Украине
— У нас в 70 километрах от Белгорода — Харьков. И традиционно складывалось так, что люди ездили туда за покупками, в рестораны, в магазины, была масса родственных связей. Сегодня этого, к сожалению, нет. Просто всё прекратилось из соображений безопасности. Но общение на родственном уровне и сегодня осуществляется, хотя, может, не так масштабно и наглядно. С теми, кто к нам приезжает на работу или просто по какой-то нужде, мы общаемся и не находим вообще какой-то злобы. Злоба есть в интернет-пространстве, а на чисто бытовом, общительном уровне её фактически нет.
«Я вообще вносил предложение, что если украинец пересёк границу, и у него есть возможность работать, он решил с жильём проблему, надо давать гражданство России и не лишать его гражданства Украины. Так делает Румыния по отношению к Молдавии и Украине. Так делает Венгрия по отношению к украинцам, Чехия, Польша, Словакия — по отношению к украинцам».
— Мы по сути один народ. Русские приезжают с того же Донбасса, и мы такую волокиту устраиваем. Зачем это? Каждые три месяца надо приезжать на границу. Человек работает в Москве, а приезжает к нам на границу, пешочком туда перешёл и обратно, отметился, печать поставил и снова приехал в Москву. Зачем мы делаем эту дурь?
О предложении стать министром сельского хозяйства
— Уже не предлагают. Раньше предлагали. У нас замечательный министр сегодня (Александр Ткачёв — прим. ред).
Об агрохолдингах и фермерах
— Было время крупных землевладельцев, они были главными действующими лицами. Сельское хозяйство длительное время не поддерживалось нашим государством, и единственным вариантом удержать сельское хозяйство были крупные агрохолдинги. Они зашли, выстроили вертикаль, добились высочайшей эффективности производства, высокой производительности труда и сохранились. Сегодня, когда ситуация изменилась, когда сельское хозяйство более-менее поддерживается, уже начинают появляться и среднего размера сельскохозяйственные предприятия, и мелкие, и совсем малюсенькие в рамках личных подсобных хозяйств. И они очень успешны. Взяли какие-то ниши по выращиванию тех культур или продукции животноводства, где требуются огромные трудозатраты, ну, допустим, грибы, ягоды, гуси. Сейчас этот слой чувствует себя комфортно, и его мощь поднимается, естественно, с нашей помощью. И будущее — за взаимодействием хозяйств различного масштаба, за их интеграцией, а ниша есть у каждого. В Белгороде сегодня нет пустых земель. Все хотят земли, чтобы заниматься сельским хозяйством. У нас есть неиспользованная земля, может, только в так называемой нечернозёмной зоне. Но и сюда уже проникают инвесторы.
«Земля — это актив, который только дорожает, никогда не дешевеет. Примерно 10 лет назад у нас в области гектар земли стоил 10 тысяч рублей, сегодня уже, наверное, 50 тысяч, а, может, и 100 тысяч рублей. Это самый выгодный актив для вложения денег».
— Как говорил ещё Пётр Аркадьевич Столыпин: «У кого земля, у того и власть». Вот есть у нас земля — у нас есть власть. Мы можем ею распорядиться правильно и эффективно. В Израиле самое эффективное сельское хозяйство, потому что там вся земля в государственной собственности.
О белорусах и алтыне
— Мы ими восхищаемся, потому что они пользуются дырами в нашем законодательстве. Но если мы хотим создать настоящее единое экономическое пространство, должна быть единая валюта. Европе удалось создать единое экономическое пространство, потому что там есть единая валюта. А у нас рубль, там белорусский рубль, и мы друг перед другом начинаем изощряться. А если я опускаю свою валюту, то становлюсь конкурентоспособным. Это азбучные экономические истины. И надо, чтобы мы не ругались друг с другом, а сделали единую валюту: рубль или алтын. Надо приравнять его к самому твёрдому эквиваленту — не к золоту даже, а к стоимости одного киловатт-часа.
О кризисе и инфляции
— Все стараются сказать, что на нас влияют какие-то внешние факторы. Я как экономист, доктор экономических наук, прекрасно понимаю, что причины кризиса у нас внутренние. У нас рецессия или спад темпов экономического развития начался ещё с 2012 года. Всё ниже, ниже, 2013 год был отмечен минимумом. Это произошло из-за удорожания нашей валюты. Доллар тогда стоил 30–32 рубля, но за это время инфляция была высокая, и вся она ушла в удорожание рубля по отношению к другим валютам. Чем более сильное удорожание рубля, тем менее конкурентоспособна наша страна. Мы стали менее конкурентоспособными — вот основная причина нашего кризиса. Надо сейчас выждать аккуратненько, красиво. И не нужно привязываться к нефти. Кризис — для одних кризис, а для остальных прекрасное время для новых возможностей.
«Когда экономика падает, должна быть быстрой доступность к финансовым ресурсам, чтобы можно было взять деньги на хороший проект. А у нас наоборот. Борются с какой-то мифической инфляцией, я не пойму. Хотят её задавить высокими процентными ставками, высокой стоимостью денег. Это блеф».
— Инфляция зависит от стоимости денег, здесь её уже закладывают. Зависит и от стоимости естественных монополий: газа, перевозки, электроэнергии. Это регулируется государством, и если мы её увеличиваем по 5–10 процентов в год, всё остальное должно увеличиться. Вот источники нашей инфляции: процентные ставки и услуги естественных монополий. Если их все занулить, у нас будет нулевая инфляция. А, может, будет даже дефляция. Я всё время за правила игры. Государство должно на любом уровне: федеральном, региональном, республиканском, областном, муниципальном играть по правилам и соблюдать их.
О единой форме для учителей
— Требование есть на федеральном уровне. Я только не знаю, где оно сформулировано: в законе или постановлении правительства, но оно есть. И оно обязывает все регионы принять нормативные документы — мы приняли — и рекомендуем всем муниципальным образованиям и всем образовательным учреждениям принять стандарты форм. Не единой, а каждый разрабатывает сам для учителей и для учащихся. Не везде ещё, но процентов 70 у нас заезжают в школу подтянутые, красивые. Сами делают дизайн или кому-то заказывают.
