Середа — небольшое село в Шебекинском горокруге. С начала «спецоперации» село неоднократно попадало под обстрелы со стороны Украины. 15 мая всех жителей эвакуировали, тогда же в селе пострадал мужчина — ему в ногу попал осколок кассетного боеприпаса. Почти половина всех жителей — 153 человека — сейчас живёт в одном из шебекинских санаториев.
«Нам стало страшно, а через два дня как мы уехали, сразу начали прилетать снаряды»
Мы подъезжаем к санаторию, где нас уже встречают местные жители. Их примерно 40 человек вместе с детьми и стариками. Жители держатся небольшими группами, мужчины стоят поодаль. Почти половина всех жителей — турки-месхетинцы. Фактически они становятся беженцами уже в третий раз.
Турки-месхетинцы происходят из области Месхетия на юго-западе Грузии и говорят на одном из восточно-анатолийских диалектов турецкого языка. В 1944 году их депортировали из Грузии из-за происхождения, эмиграционных настроений и «связями с турецкими разведывательными органами». Тогда турков-месхетинцев вывезли в Казахстан, Киргизию и Узбекистан, а в 1989 году произошёл «погром месхетинских турок» узбеками и после этого их массово эвакуировали в Россию, Казахстан, Азербайджан, а также Украину.
Фото Анастасии Федосеенко, ИА
«Бел.ру»
Я подхожу к группе молодых женщин. Первой со мной начинает говорить девушка в тёмно-красным платке, которую зовут Гульхан.
— Ужасно хочется домой. Всё, что мы смогли взять с собой из посёлка — только одежду. В какой-то момент взрывы были слышны всё дальше и дальше, а потом начали приближаться к нам — всё ближе и ближе. Мои дети не боялись, но в Середе стало опасно для них, и мы ради них уехали оттуда. Хочется домой, нас ждут огороды: мы уже картошку посадили. Такой неожиданный отпуск получился у нас в санатории — пытается шутить Гульхан.
— Мы решили уехать, потому что нам сказали, что для нашей безопасности так будет лучше. Нам стало страшно, а через два дня, как мы уехали, сразу начали снаряды летать, — добавляет другая девушка — Зейнаб. — Я здесь с двумя детьми и мужем. Мы взяли только вещи первой необходимости, а всё остальное там осталось. У нас не было хозяйства, только куры. Мы своих вывезли, а у кого-то животные там остались. Мы надеемся, что скоро сможем вернуться домой, поскорее бы. Тут (в санатории — прим. Ф.) хорошо, но всё равно дом — есть дом. Мы, турки-месхетинцы, здесь практически все, русского народа тоже много. Было пару людей — девушка ненадолго замолкает, которые не хотели уезжать, — продолжает она. — Никого же не заставишь уехать. Нас вывозили на автобусах, кому было куда поехать — уехали к родственникам и знакомым, а кому некуда было — тех привезли сюда.
Третья женщина чуть старше, чем Гульхан и Зейнаб, уже один раз уезжала из Середы, ещё до того, как село начало попадать под обстрелы. Через три недели Мехрангиз с мужем и тремя детьми вернулась в село, но потом им снова пришлось уехать уже вместе с остальными жителями.
— Когда 24 февраля всё началось, эвакуации не было. Мы с мужем испугались за детей и сами выехали из села на три недели. Тогда в Середе ещё было спокойно, но нам стало страшно, такого никогда не было, мы жили в мирное время. Через три недели мы вернулись, когда поняли, что, несмотря на грохот и звуки обстрелов, село живёт обычно жизнью. А потом нам сказали эвакуироваться, потому что что-то уже приближалось к нам. В селе у нас остались куры, у других — собаки, кошки, многие не стали их вывозить. Нам пообещали, что позаботятся о них, — пожимает плечами женщина.
— Условия в санатории очень хорошие, но хочется домой. Главное, что здесь все в безопасности. Тут тоже всё слышно, сегодня утром было громко. Старшие дети все понимают, маленькие как-то не обращают внимания, но если сильный грохот, то, конечно, они тоже боятся, им страшно. Если в городе слышно, то в селе гораздо хуже, это всё рядом с нами. Мы видим, что происходит там, и это страшно, — делится переживаниями Мехрангиз.
Фото Анастасии Федосеенко, ИА «Бел.ру»
— Прогнозов пока никаких нет, глава района приезжает к нам каждый день, рассказывает какая ситуация, мы каждый день спрашиваем, когда можно будет уже вернуться, но пока ничего не известно, — заключает женщина.
Пока мы разговариваем с Мехрангиз, я слышу обрывок разговора ещё одной сельчанки с журналистами.
— Пострадавшего? — спрашивает девушка. — Да, знаю, вон он на костылях, — указывает рукой девушка на мужчину лет 30 опирающегося на костыли и поджимающего под себя левую ногу.
«Я услышал свист, и после этого в меня попало. Мне повезло, что осколок прошёл навылет»
Мужчину зовут Сулейман. Он пострадал 15 мая при обстреле Середы. Осколок снаряда попал мужчине в ногу.
— Когда кассета взрывается, изнутри выскакивают осколки. Мне в ногу прилетели осколки кассетного боеприпаса. Я вылезал из машины, хотел зайти в дом и не успел. Сверху посыпались снаряды, я услышал свист — «шшшш бум», — воспроизводит звук мужчина. — Я сразу подумал, что в сторону Украины летит, а потом и до нас дошло. Было очень страшно, я помню, как подумал, что сейчас меня накроет (взрывной волной и осколками — прим. Ф.), потом я увидел пару осколков перед собой, и в меня попало.
Конечно, было больно, я кричал, просил быстрее отвезти меня в больницу. Когда это произошло, я не знал куда бежать, я вставал и падал, вставал и падал. Я как-то забежал домой, лёг и всё, я не додумался ни кровь остановить, ничего, был в шоке. Тогда я позвонил родственнику, он быстро приехал и отвёз меня в больницу. Там солдаты сделали мне укол, перевязали, поставили дренаж и зашили меня. Когда в меня попало, осколки продырявили шифер на крыше нашего дома, а у соседей убило корову осколком. Мне повезло — осколок прошёл навылет: отсюда зашёл, — показывает мужчину на внешнюю сторону бедра. — А отсюда вышел, — указывает мужчина на внутреннюю. — Одна сторона ноги ещё кровит, а с другой уже всё нормально. Врачи сказали, что всё в порядке, главное, что я живой.
Пока это всё не закончится, лично я домой не поеду. Мы с женой продали всё своё хозяйство, после этого (травмы — прим. Ф.) я всё равно в ближайшее время не смог бы ухаживать за животными. Когда я попал в больницу, губернатор приехал ко мне, мне помогли вывезти хозяйство, но я всё равно всё продал, — рассказывает мужчина.
«Страшнее всего не тогда, когда слышишь взрывы, а когда их нет»
Среди жителей посёлка есть не только турки-месхетинцы, но и русские, и даже украинцы. Пенсионеры Ирина и Владимир — брат и сестра. Они родились и выросли в Харькове, но потом переехали в Середу. Некоторые из их детей и внуков и сейчас остаются в Харькове.
Фото Анастасии Федосеенко, ИА «Бел.ру»
— По паспорту я россиянин, а сестра — украинка, — говорит Владимир.
— Здесь нам дали комнаты, нас кормят, у нас чистая постель, телевизор поставили, стиральную машинку, чайник, чтобы чай нагреть, — рассказывает об условиях в санатории Ирина. — В Харькове у меня осталось четверо детей и четверо внуков, мы сейчас созваниваемся с ними, разговариваем. Здесь (в Середе — прим. Ф.) я купила дом ещё в 1994 году, ездила к детям и внукам.
— Мои дети здесь, в России, — добавляет Владимир, — Четыре дочки и восемь внуков. Одна из дочерей тоже жила в Середе, приехала сюда.
— С тремя детьми на руках, — говорит Ирина. — Я уехала ещё 14 мая из Середы. Военные пришли и вывели нас, потому что начали сильно обстреливать. Там остались две семьи. Что интересно, снаряд попал в дом одной из этих семей. Раньше туда вообще не стреляли, а в этот раз прилетело в их сарай и осколком убило собаку. Сосед только тогда уехал. Во двор второй семьи тоже снаряд прилетел, а так они тоже не хотели оставлять дом.
— Я в последний раз был в Середе 18 мая, — продолжает Владимир. — Нас пускали в село наездами, а потом поставили блок-пост и уже никого не пускали. Когда я приезжал, укрывался в сарае, он у меня хороший был. Только слышу свист — сразу туда бегу. Очень не хотелось дом оставлять. Мы боялись только тогда, когда просыпались среди ночи, и тишина была. Вот это было страшно, а когда бахали, не страшно было.
— Когда просыпаешься ночью и ничего не слышишь, сразу думаешь, что случилось, патроны кончились что ли, — подтверждает слова брата женщина. — В дома осколки однозначно прилетают. Нас, конечно, информируют. Глава приезжает, рассказывает, что попало, куда, как. Всё хорошо, но земли нет, работы нет и ничего нет.
«Мне ночью огород снился»
Во время разговора к нам присоединяются несколько местных жителей, которые внимательно слушают, о чём рассказывают односельчане.
— Мне даже сегодня ночью огород приснился, — добавляет один из пенсионеров.
Мужчина с ещё несколькими местными оживлённо обсуждают, как они скучают по своей земле и дому, что они оставили в Середе и когда смогут туда вернуться.
— А я купила себе три стаканчика клубники, чтобы не скучно было, посадила её на подоконнике вместе с огурцами в горшочке, — радуется житейским вещам Ирина.
Недалеко от других жителей стоит мужчина с собакой на руках — Леонид Яковлевич. Они с женой одни из немногих жителей села, которые забрали с собой свою собаку — небольшого терьера Филю.
— Мы с ним много гуляем здесь, территория большая, Фильке хорошо, — рассказывает мужчина, поглаживая собаку по спине. — Когда мы были в Середе, стресс, конечно, был и для него и для нас. Особенно тяжело был 24 февраля, «жесть» была сильная, проснулись с женой, стрельба на границе и взрывы, очень жёстко было. Я сейчас уже думаю, что мы ещё долго там оставались, уже привыкли. Только, когда сильные взрывы были, Филя шарахался, прятался, а потом привык. Мы собачку на нашей машине вывезли, без проблем. Он любит у нас ездить. Вот тут он сидит, это его подушка, он как у себя дома, — показывает мужчина на переднее сиденье своей машины. — Здесь в санатории всё село вместе, без разницы турки, русские. Жалко только, что огурцы дома посохли, но было бы хуже, если бы они (украинцы — прим.Ф.) нас опередили, — уверенно говорит мужчина.
Фото Анастасии Федосеенко, ИА «Бел.ру»
«Несчастная судьба у нашего народа»
Возле здания санатория на лавочке сидят несколько турецких женщин пожилого возраста. Женщины веселятся, разговаривая между собой на турецком, русском и смеси двух языков.
— У нас всё хорошо, мы сидим внуков нянчим здесь, — говорит одна из них.
— Гуляем, что ещё делать, — добавляет вторая.
— Хорошо, что нас приютили, кормят здесь, — выходит ко мне женщина, представившаяся Зулей.
— Зуля у нас хорошо говорит по-русски, — добавляет ещё одна собеседница.
— Мы третий раз бежим уже, если считать наших предков, — включается в разговор Зуля. — Судьба у нашего народа такая, несчастная нация, честное слово, несчастная. Сначала наших родителей увезли в Узбекистан, потом нас — из Узбекистана в Россию, а теперь вот так. Мы же работящий народ, куда ни придут турки-месхетинцы, везде занимаются огородом, голодными не остаются, и всё терпят, всё.
— Нет такой работящей национальности как наша, — делает вывод ещё одна женщина.
Фото Александра Юхименко
«Я вывез 20 коров из 40, остальных пришлось продать на мясо»
После санатория нас отвезли в одно из шебекинских сёл — там временно разместили скот одного из жителей Середы. В большом хлеву — 20 коров, животные стоят в загонах — в общих и одиночных. Среди всех коров остался только один телёнок, быков пришлось продать на мясо. В хлеву нас встречает 30-летний фермер Рустам вместе со своим отцом. Это его поголовье — та часть, которую удалось сохранить. У мужчины в санатории находятся жена и четверо детей. Он занимается фермерством с 2019 года, тогда он выиграл грант: купил 12 коров и технику. Сейчас Рустам ухаживает за животными, но временно не может продавать молоко.
— Фермер дал нам крышу над головой, наши коровы хотя бы успокоились. Теперь мы можем нормально их кормить — три раза в день, не то, что раньше. Здесь только моё поголовье, у местных было 2–3 головы скотины, но они всех продали. Раньше у меня было 40 голов, а осталось 20. В основном, это дойное стадо, которым скоро телиться, а остальное поголовье — это были бычки на мясо, мы их быстро продали, — пожимает плечами Рустам.
Фото Анастасии Федосеенко, ИА «Бел.ру»
Я приезжаю из санатория каждый день ухаживать за скотиной, а там только сплю. Сейчас мы молоко не продаём, оно для личных нужд остаётся. Мы здесь находимся две недели с животными .Это был долгий стресс для животных, они перестали давать молоко, у них пропал аппетит. Там они оголодали, их кормили раз в день. Нас до этого пускали в село давали время ухаживать за ними, но этого было недостаточно. Там дома на лугу они были на свободном выпасе сейчас они не могут гулять, мы в гостях, у нас таких условий нет, — заканчивает Рустам.
СМИ в России сейчас находятся в очень непростой ситуации: одних — заблокировали, другие сами приостановили свою работу, кто-то из журналистов покинул страну. Мы же остаёмся здесь и намерены продолжать работать, насколько будет возможность это делать, честно предупреждая вас о том, что мы можем сделать, а что нет. Но рынок рекламы становится меньше, и нам нужна ваша постоянная помощь: 200, 300, 500 рублей в месяц от вас в виде постоянных донатов позволят нам сделать больше. Поддержите Fonar.tv! Вместе с вами мы сможем работать дальше! Мы надеемся на вас! А ещё добавьте нас в список ваших источников на «Яндекс.Новости», и мы всегда будем на видном месте. Сделать это можно здесь.
