«Все переживали за „Энергомаш“». Что нового по делу Владимира Тебекина сообщили бывший мэр Белгорода и его подчинённые?

***

В суде опросили бывшего конкурсного управляющего «Индустрии» (напомним, что в основе уголовного дела лежат две сделки 2014 года по отчуждению имущества компании «Энергомаш» в пользу ООО «Индустрия» — прим. Ф.) Юрия Сотникова. На заседании пытались выяснить, как исчезло имущество предприятия «Индустрия», и какую роль в этом могли сыграть фигуранты дела.

— «С февраля по июнь я исполнял обязанности временного конкурсного управляющего», — объяснил свою роль Сотников. Он уточнил, что его назначили в 2016 году, и в этот период он наблюдал за деятельностью предприятия.

Прокурор задаёт прямой вопрос: «Проводилась ли оценка и инвентаризация имущества ООО „Индустрия“?».

— «Да, — подтверждает свидетель. — Оценку провела торгово-промышленная палата города Белгорода. Согласно заключению, стоимость имущества составила ноль рублей».

Прокурор уточняет: «Почему? Разве в организации не было активов?».

Сотник пожимает плечами: «Имущество не было оформлено. Согласно запросам в госорганы, технадзор, реестры — у „Индустрии“ ничего на балансе не числилось. Всё, что когда-либо было, юридически ей уже не принадлежало».

Когда речь заходит о громких сделках на сотни миллионов рублей в 2014 году, свидетель лишь разводит руками: «Информации об этих сделках у меня не было. Оспаривать было нечего». На вопрос, оказывали ли на него давление в ходе работы, он отвечает коротко: «Никакого давления не было».

Адвокат переходит к главному фигуранту дела: «Что вам известно о Владимире Михайловиче Тебекине? Он как-то участвовал в управлении компанией?».

— «Нет, в деятельности „Индустрии“ он не участвовал, никаких документов, подтверждающих его связь, я не видел», — говорит Сотников.

Защитник перечисляет названия компаний, с которыми, по данным следствия, мог быть связан Тебекин, но свидетель отвечает одинаково: «Ничего не знаю. С „Индустрией“ он официально не был связан».

Александр Ващенко: «Я возглавил умирающее предприятие»

Следующим в зал зашёл Александр Ващенко — управляющий директор ООО «Белэнергомаш — БЗЭМ». Он рассказывает, как в 2014 году его пригласили «реанимировать завод».

— Я работал в другой успешной компании, когда мне предложили возглавить предприятие. Состояние было ужасающее — корпуса полуразрушены, крыши нет. Но я взялся. Сегодня это одно из лучших предприятий отрасли. Инвестиции составили более 5 миллиардов рублей, — с гордостью говорит Ващенко.

Он вспоминает, как работал с предпринимателем Геннадием Бобрицким: «Мы вместе возрождали производство. Я тогда не хотел возвращаться — возраст, да и всё рушилось. Но я согласился».

Про сделки и аренду активов — «я не помню»

Когда речь заходит о сделках, свидетель становится осторожным: «Да, мы арендовали имущество у „Индустрии“. Что именно — не помню. Было оборудование, какие-то корпуса. Всё оформлено договорами». На уточнение, кто в то время руководил «Индустрией», он отвечает: «Генеральный директор — Захаров. Акционеров не помню».

Затем описывает заводские корпуса: «Был недостроенный корпус — частично возведены фермы и колонны. Мы достроили, и сейчас это гордость предприятия».

«Индустрия» и «Белэнергомаш»: кто кем владел?

— Что вам известно о сделке 2015 года между «Индустрией» и ООО «Белэнергомаш — БЗЭМ»?

— Не знаю. Меня это не касалось, — отвечает свидетель.

На вопрос о предприятии «Белэнергомаш — БЗЭМ» он говорит следующее: «Мы выкупили лишь небольшую часть активов. Всё остальное было приобретено „Компанией БВС“ — три предприятия, тысячи квадратных метров производственных площадей. Турбоприводы, котельные, модернизация — всё это уже не „Индустрия“».

— Как предприятие пришло в упадок? — спрашивает защита.

— Я 14 лет не имел отношения. Но когда вернулся — увидел развалины. Почему так произошло — не для этого заседания разговор. Но я горжусь, что смог всё восстановить, — говорит Ващенко.

«Я не обсуждал с Тебекиным ничего»

— А с Тебекиным вы что-то обсуждали? Он участвовал в создании новой структуры? — интересуется адвокат.

— Нет. Он не был ни акционером, ни директором. Все решения принимались акционером Бобрицким. Я не знаю, кто потом стал владельцем — меня не приглашали к этим разговорам.

Суд переходит к последним вопросам. Прокурор интересуется судьбой Степанова — бывшего владельца холдинга «Энергомаш». Свидетель пожимает плечами: «Сидел ли? Не знаю. Меня это не интересовало».

«Нам никто не давал банковских гарантий»

Далее в зале суда прозвучали показания бывшего заместителя главы администрации города Белгорода и других сотрудников, имевших отношение к мэрии.

Первым на вопросы суда ответил бывший заместитель главы администрации Белгорода — Виталий Чехунов. Он рассказал, что в начале 2010-х годов администрация города действительно взаимодействовала с заводом «Энергомаш», однако «в рамках поддержания делового общения» и «с целью сохранения рабочих мест».

— Администрация не вмешивалась в хозяйственную деятельность, а лишь стремилась не допустить социальной напряжённости. Поддерживали контакт, чтобы сохранить рабочие места... Вопросы зарплат, оплаты. Но не более, — пояснил позицию городских чиновников Чехунов.

На вопрос, владел ли муниципалитет долей в предприятии, он ответил уклончиво: «Возможно, но в какие годы — не скажу. Давно было. Точную долю не назову».

Тем не менее, бывший чиновник признал, что когда-то слышал о возможном участии администрации в общем собрании акционеров. Деталей при этом он не вспомнил. Название компании «Индустрия» ему ни о чём не говорило.

О заводе: долги, зарплаты и волнения

Финансовое состояние «Энергомаша» в 2013–2014 годах, по словам Чехунова, вызывало обеспокоенность.

— Я слышал, что были задержки по зарплате. Это доходило до администрации, — фактически Чехунов повторил то, что ранее в суде уже обозначал бывший вице-губернатор Олег Абрамов.

«На следствии всё помнил». Бывший белгородский вице-губернатор Олег Абрамов выступил на суде по делу Владимира Тебекина

Главный редактор «Фонаря» отправился в Красногорский городской суд, где с января рассматривают уголовное дело на белгородского предпринимателя Владимира Тебекина и других лиц.

Знакома ли Чехунову фамилия Бобрицкого? Да. «Слышал. Говорили, что он имел какое-то отношение к заводу, но подробностей у меня нет... В дальнейшем волнения на заводе прекратились, и предприятие продолжило работу».

Свидетель также попытался вспомнить, как он познакомился с Владимиром Тебекиным. «Точно не вспомню [как познакомились]. Наверное, через федерацию бокса, я тогда тоже участвовал в мероприятиях».

— Можете охарактеризовать его?

— Когда он руководил федерацией, у нас был результат. Один из лучших периодов.

Суд интересуется, известно ли Чехунову о возможном участии Тебекина в хищении или легализации имущества предприятий. «Нет, об этом мне ничего не известно. Ни как свидетелю, ни по слухам», — заверил бывший чиновник.

— А кто знал стоимость тех самых 49 процентов акций, которыми владела администрация?

— Я всё, что знал, подписал и подтвердил. Но прошло много времени, многое уже подзабыл.

«Мы работали в белую, налоги платили»

Вторая часть заседания прошла с участием Ларисы Куриленко — начальника юротдела ООО «Энергомаш (Белгород) — БЗЭМ». Она работала с 2014 года и, по её словам, лично знала Владимира Тебекина — фигуранта дела, который, как утверждает обвинение, может быть причастен к хищению имущества завода.

— Он был известной в городе фигурой, возглавлял федерацию бокса, — отметила она. — Но участия в управлении компаниями «Индустрия», «БелЭнергомаш» и другими он не принимал.

Про финансовое состояние «Энергомаша» за 2014 год она говорит уклончиво: «Банковские гарантии нам никто не предоставлял. Обычно они выдаются под имущество завода, но у нас таких гарантий не было».

— Был ли Тебекин бенефициаром «Индустрии»?

— Нет. По крайней мере, мне такая информация неизвестна.

— А кто был?

— Геннадий Алексеевич [Бобрицкий] и Татьяна Тебекина.

— Был ли Тебекин «теневым владельцем» ООО «Энергомаш (Белгород) — БЗЭМ»?

— Мы работали в белую. Налоги платили. Никто из сотрудников не обсуждал такого. Прибыль получали физлица. Они приезжали, подписывали документы лично. Тебекин не приезжал и таких документов не подписывал.

По поводу сделок от 1 и 30 июля 2014 года свидетель пояснила следующее: «Они были возмездными, проверялись. Но вопросы одобрения и уставов — это не моя компетенция. Я в собраниях акционеров участия не принимала».

— Фамилия Степанов вам знакома?

— Известная. Он был собственником завода.

— Оказывал ли влияние на «Энергомаш» в момент сделок?

— Не знаю.

На финальном этапе допроса обсуждалось, каким образом имущество предприятия было сконцентрировано в новых руках. Защита уточнила: «То есть, как я понял, Бобрицкий выкупил активы, объединил имущество, вложил средства и наладил производство?»

— Да, именно так. Предприятие стало работать, появилось развитие, — подтвердила Куриленко.

«Я не знаю, не помню»: бывшую сотрудницу мэрии Белгорода допросили в суде

Следующей в качестве свидетеля была допрошена Ирина Полякова — в прошлом руководитель комитета имущественных и земельных отношений администрации Белгорода. В её обязанности входили вопросы учёта и распоряжения муниципальным имуществом, регистрация прав и работа с арендаторами. Однако на вопросы о конкретных действиях и судьбе имущества, в том числе 49 процентов акций ЗАО «Энергомаш (Белгород) — БЗЭМ», бывшая чиновница отвечала крайне неопределённо.

«О собрании акционеров — ничего не знаю»

Следствие интересовал 2010 год, когда, как утверждается, 49 процентов акций «Энергомаша» были переданы муниципальному учреждению «Городская недвижимость» по договору дарения. Полякова заявила, что об этом ей известно только в рамках расследования — ранее в её поле зрения этот факт не попадал.

— Вы входили в совет директоров компании? — спрашивает прокурор.

— Да, но участие принимала ограниченно, — ответила Полякова. — Протоколы собраний, возможно, подписывались, но я туда не ходила.

Она утверждала, что лично не участвовала ни в одном собрании акционеров, связанных с ЗАО «Энергомаш», и о таких собраниях ей ничего не известно. Также ей не было известно, принимал ли кто-либо из других сотрудников администрации участие в подобных мероприятиях.

«Что стало с акциями — не знаю»

Суд пытался выяснить, как так получилось, что администрация Белгорода фактически потеряла контроль над 49 процентами акций предприятия. Полякова ответила, что не располагает информацией о судьбе акций, не знает, как менялось их количество, и не помнит, чтобы кто-либо в администрации тогда отреагировал на эту ситуацию.

— Вы лишились 49 процентов акций градообразующего предприятия. Как такое могло пройти незамеченным? — задал адвокат риторический вопрос, обращаясь скорее к присутствующим, чем к свидетельнице. — Почему на это никто не отреагировал?

Ответ был коротким: «Мне неизвестны последствия», — пожала плечами Полякова.

«Ликвидация „Городской недвижимости“ — зачем?»

В суде обсудили судьбу муниципального учреждения «Городская недвижимость», на балансе которого находились переданные акции. Полякова не смогла вспомнить ни точную дату ликвидации учреждения, ни причины такого решения. На вопрос, какое имущество числилось на балансе и куда оно делось после ликвидации, свидетель ответила лишь, что всё было передано в казну города.

На уточняющий вопрос, как в администрации велся учёт муниципального имущества, Полякова упомянула, что учет вёлся «в соответствии с логикой самой структуры», однако не смогла назвать конкретных ответственных лиц или регламент.

Слово — бывшему заместителю юридического отдела мэрии Белгорода

В суде продолжился допрос следующего свидетеля — Елены Сергеевой, заместителя руководителя юридического отдела администрации Белгорода. Она подтвердила, что о факте дарения акций в 2010 году ей стало известно уже в рамках уголовного дела. По её словам, в 2014 году администрация владела 49 процентам акций, но она лично не участвовала ни в собраниях акционеров, ни в решениях по эмиссии акций.

— Я знала, что акции были переданы «Городской недвижимости», а затем после её ликвидации — в собственность города, — пояснила она. — Больше мне ничего не известно.

Свидетель рассказывает: её направили на завод с поручением запросить отчётную документацию.

— А зачем администрации понадобились эти документы? — уточнил защитник.

— Ну... для отчётности, наверное. Как акционерам, — неуверенно отвечает свидетель.

Выясняется, что, прибыв по указанному адресу, делегация обнаружила: организация там уже не располагается. По словам свидетеля, об этом сообщили устно, и в такой же устной форме она доложила Чехунову. Указаний зафиксировать эту информацию письменно она не получала.

— А вам известно, предпринимала ли администрация какие-либо альтернативные действия, чтобы получить отчётность? — продолжал адвокат.

Пауза. Ответа нет.

— Что вообще стало с заводом? Когда произошло банкротство?

— Насколько мне известно, заявление о банкротстве поступило в августе 2014 года, — говорит свидетель. — Может, чуть раньше.

— Откуда такая информация?

— Мне сказали.

Защита перешла к другому вопросу:

— Известно ли вам, участвовала ли администрация Белгорода в процедуре банкротства?

— Только юридический отдел, — отвечает экс-сотрудница мэрии. — Во всяком случае, я знала, что кто-то оттуда этим занимался. По поручению главы, видимо.

Оценивая роль администрации в этом процессе, она поясняет, что в тот период подобные вопросы находились вне полномочий департамента экономического развития. Занимался этим комитет имущественных отношений. Вопросы банкротства — не их профиль.

— А вы знаете стоимость 49 процентов акций «Энергомаша» на начало 2014 года? — продолжает адвокат.

— Нет. Я в этих разбирательствах не участвовала. Только сопровождала процесс получения отчётности.

— Знакомы ли вам Плещёв и Александр Степанов?

— Фамилии слышала. Степанов, кажется, был учредителем одного из предыдущих юрлиц. Больше ничего не знаю.

В вопросах снова звучит имя одного из подсудимых: «А Тебекин Владимир Михайлович?». Свидетель оживляется: «Знаю. Как предпринимателя, мецената. Он помогал многим, участвовал в благотворительных проектах. О нём, в общем, хорошие воспоминания. Отрицательных отзывов не слышала».

Владимир Тебекин не удержался и поблагодарил её: «Спасибо за вашу оценку».

Затем зашла речь об опционе, который якобы позволял ООО «Финанс» в 2011–2012 годах выкупить 49 процентов акций «Энергомаша», подаренных администрации города. Свидетель впервые об этом слышала.

Бывший мэр и вице-губернатор Сергей Боженов в суде

Сергей Боженов, фото из архива fonar.tv

Появляется новый участник заседания — Сергей Боженов. Он поделился, что с начала 2011 года по осень 2015 года занимал руководящие посты в Белгородской области, в том числе был мэром Белгорода.

— А Степанов вам знаком?

— Фамилия знакома, но личность не вспомню.

О «Энергомаше» говорит с сожалением: «Это было особенное предприятие. Гордость города. Но уже к 2010-м годам оно находилось в тяжёлом состоянии. Все переживали».

Защита интересуется: удалось ли сохранить завод?

— Сохранили. Сейчас работает.

Поднимают вопрос: существовала ли в администрации области структура, занимающаяся банкротствами?

— Да, конечно. Не формально комиссия, но структура была. Регулярно обсуждали проблемы задержки зарплат, искали решения, — вносит ясность Боженов.

По его словам, работу этой структуры контролировал Олег Абрамов.

— «Энергомаш» попадал в поле зрения этой структуры?

— Несомненно. Особенно в 2013–2014 годах.

— А знаете ли вы, почему завод не мог выполнять социальные обязательства?

— Финансовые трудности. В том числе — невозврат кредитов. Насколько мне известно, Степанову предъявлялись обвинения по этой теме.

Судья уточняет, какие меры предпринимались для спасения предприятия. Боженов вспоминает имя: «Геннадий Алексеевич Бобрицкий. Он активно участвовал в процессе. Были привлечены финансовые средства».

Что касается того самого опциона, о котором шла речь ранее, — Боженов ничего о нём не знает. Ликвидация учреждения «Городская недвижимость», по его предположению, произошла около 2010 года.

— А как вообще передавались акции в 2010 году? Кто участвовал в переговорах? — уточняет судья.

— Я в тот момент ещё не занимал руководящую должность, — самоустранился Боженов.

— А были ли попытки вернуть подаренные акции?

— Мне ничего об этом не известно. Но, насколько я слышал, были попытки изменить соотношение акций через дополнительную эмиссию.

Адвокат попытался уточнить: «И как повлияла эта эмиссия?».

— Было 49 процентов акций. Потом появились новые. Доля администрации снизилась. Точные цифры не помню.

— Из чего складывалась стоимость этих акций?

— Не могу сказать. Документов не видел.

Суд пытается понять, владела ли администрация чем-либо, кроме самих акций: «Движимое, недвижимое имущество?».

— Полагаю, нет.

Вопрос — проводилась ли в 2015 году ревизия муниципального имущества?

— Вероятно, да. Но я в этом не участвовал.

— Была ли важна стоимость этих акций для администрации?

— Думаю, важна. Но деталей не помню.

В завершение суд интересуется: кто, кроме администрации, был акционером?

— Мне не известно, — пожимает плечами свидетель.

И снова — возвращение к главному: как администрация управляла своим пакетом акций в 2010–2014 годах? Было ли участие в собраниях, в управлении предприятием?

— По началу — да. Нас приглашали. Потом — нет. Степанов, насколько я знаю, начал создавать новые структуры. Стало трудно следить за происходящим.

Финальный вопрос — зачем передавалось имущество предприятия в новые организации? Боженов пожимает плечами: «Могу только предположить: чтобы спасти то, что осталось».

— Известно ли вам, когда предприятие ЗАО «Энергомаш-Белгород» было признано банкротом?

— Вы имеете в виду то самое предприятие, чьи 49 процентов акций принадлежали администрации?

— Да. Известно ли, что стало причиной банкротства? Кто был кредитором? Была ли у предприятия реальная возможность рассчитаться по обязательствам?

— В 2014 году у предприятия уже не было такой возможности. Причины? Слишком обширная инфраструктура, слишком большие расходы.

— Известно ли вам об участии Геннадия Алексеевича Бобрицкого в погашении требований кредиторов?

— Только неофициально.

— А что именно вам известно?

— Лишь на уровне слухов.

— Поддерживали ли вы рабочее общение с Олегом Васильевичем Абрамовым, когда он работал в департаменте имущественных отношений и затем заместителем губернатора по экономике с 2012 по 2015 год?

— Да, поддерживал.

— Обсуждали ли вы с ним экономическое положение «Энергомаша» и возможное банкротство?

— Да, на совещаниях, в рабочем порядке.

— Сообщали ли вы ему о действиях администрации по привидению акций «Энергомаша» в порядок и оспариванию эмиссии?

— Конечно. Он был в курсе.

— Участвовал ли Абрамов в обсуждении сделки по дарению акций ЗАО «Энергомаш» в пользу администрации города?

— Это мне неизвестно.

— Знаете ли вы, по каким мотивам администрация приняла эти 49 процентов акций в дар?

— Нет, не знаю.

— Знакомы ли вам Плещёв, а также компания «Индустрия»?

— Да.

— Упоминался ли Владимир Михайлович Тебекин в вашей работе как возможный бенефициар «Энергомаша»?

— Нет.

— Скажите, когда вам стало известно, что на производственных площадях бывшего «Энергомаша» стало работать другое предприятие?

— Сейчас об этом известно, но когда точно узнал — не помню.

— В тот период, когда состояние завода «Энергомаш» называли «общей болью», в чём заключалась заинтересованность администрации?

— В сохранении предприятия, рабочих мест, зарплат, социальных гарантий и налоговых поступлений.

— Был ли для администрации принципиален вопрос, кто станет собственником, и какая форма собственности будет в итоге?

— Нет, главное — чтобы предприятие работало в регионе.

— Можно ли было сохранить завод без привлечения внешних инвесторов?

— Судя по итогам, — вряд ли.

— Понимали ли вы, что с приходом инвестора и сменой формы собственности акции администрации могут обесцениться?

— Да.

— Как вы можете охарактеризовать Тебекина как жителя региона?

— Активный предприниматель, помогал спорту, детям, участвовал в работе федерации бокса.

— Известно ли вам о его участии в хищениях имущества «Энергомаша» или о том, что он давал указания другим лицам в этой связи?

— Нет.

— Кто должен был представлять интересы администрации как акционера на банкротстве — комитет имущественных и земельных отношений города или департамент областной администрации?

— Областной департамент.

— Обсуждал ли Абрамов с вами тему банкротства «Энергомаша» в 2012–2015 годах?

— Нет.

— Сообщал ли он вам, что предприятие находится в банкротстве?

— Нет.

— Последний вопрос. Понесла ли администрация города ущерб от отчуждения «Энергомаша» в 2014 году в пользу «Индустрии» движимого и недвижимого имущества«? Если да, то какой?

Ответа не было.

Теперь очередь «Городской недвижимости»

Татьяна Мурашко работала директором муниципального учреждения «Городская недвижимость», также она трудилась в комитете по имущественным отношениям.

— Когда был подписан договор дарения акций «Энергомаша» городу Белгороду? — уточнил адвокат.

— В 2010 году, — ответила свидетель.

— В связи с чем был оформлен этот дар?

— Вопросов не задавала. Нам передали, и мы оформили передачу в казну.

По словам Мурашко, решение о ликвидации МУ «Городская недвижимость» было принято на заседании совета. Ликвидация произошла в 2012 году. Все имущество, в том числе акции, были переданы муниципалитету.

— Где учитывались эти акции?

— Они находились у нас на балансе, отражались в учёте, — пояснила свидетель. — После ликвидации всё перешло в казну городского округа.

— Вам известно, кто вёл переговоры с «Энергомашем» по передаче акций?

— Нет, не могу сказать. Не знаю, кто был руководством тогда, — призналась Мурашко.

Защитник напомнил, что, согласно материалам дела, 19 марта 2010 года состоялось дарение акций городу, а уже 22 марта был подписан опцион с ООО «Финанс».

— Объясните, как это происходило. Что за опцион?

— Все вопросы по этому договору согласовывались с юридическим управлением администрации. Я не могу пояснить детали. Мы лишь исполняли решения.

Суд пытался выяснить, какова была стоимость переданных акций.

— Фактическую стоимость я не знаю. Передавали на сумму, которую нам указали. Речь шла о 49 процентах акций, то есть 49 процентах от уставного капитала.

— Кто в администрации должен был отслеживать состояние этих активов? — спросила защита.

— Они были в реестре, исчезнуть не могли, — уверяла Мурашко. — Если бы с ними что-то делалось, предприятие должно было бы уведомить администрацию.

— С какого момента администрация лишилась доступа к общим собраниям акционеров?

— С момента передачи в казну. Вторая сторона не изменила данные в реестре, поэтому нас не пускали. Мы даже судились, чтобы это исправить.

— Чем занимался завод, акции которого передали в дар? — задал вопрос адвокат.

— Я не владею такой информацией, — призналась свидетель.

После ликвидации «Городской недвижимости» Мурашко ушла с этой должности.

Два договора за три дня

Защитник напомнил: в пятницу, 19 марта 2010 года подписан договор дарения, а уже в понедельник, 22 марта — договор купли-продажи с ООО «Финанс».

— Кто привёл покупателя? Кто вёл переговоры?

— Всё это обсуждалось между администрацией и руководством. Нас сопровождали юристы администрации, — ответила Мурашко. — Кто был свободен, тот и сопровождал.

Адвокат продолжил:

— Поступало ли заявление о передаче акций вам в учреждение или в администрацию?

— Нам, в «Городскую недвижимость».

— К вам обращались представители ООО «Финанс» по поводу выкупа акций с отложенным условием?

— Я не помню таких писем.

Защита подытожила:

— 19 марта вы подписали договор дарения, в выходные ничего не происходило, а в понедельник — договор продажи подаренных администрации акций. Без торгов, без процедур. В чем логика ваших действий? Кто вам дал указание подписать купли-продажи?

— Это было распоряжение администрации.

Как установлено в суде, 19 марта 2010 года одна из компаний Александра Степанова подарила «Городской недвижимости» 49 процентов акций ЗАО «Энергомаш (Белгород) БЗЭМ», а спустя три дня между муниципальным учреждением и другой подконтрольной Степанову компанией ООО «Финанс» был подписан договор купли-продажи. По его условиям «Финанс» мог выкупить подаренные «Городской недвижимости» акции в период с 2011 по 2012 год, однако воспользоваться опционом оказалось невозможно, так как муниципальное учреждение было ликвидировано. Так акции оказались в городской казне. Попытки ООО «Финанс» вернуть акции через суд не увенчались успехом. Суд решил, что ликвидация муниципального учреждения прекращает все его обязательства, правопреемником которых администрация Белгорода являться не должна.

***

Следующее заседание суда пройдёт 20 мая.