Ласкающая слух ​Jazzy. Как у джаза появилась своя волна в Белгороде

«Музыка зрелых людей, которая идёт изнутри и создаёт настроение»

Дмитрий Махтеев, идейный вдохновитель проекта

Дмитрий Махтеев, фото из личного архива

— Дмитрий, как возникла сама идея такого проекта? Кто стал её инициатором?

— Весь наш проект появился ещё в 2004 году. На его основе успешно работают 11 радиостанций по разным музыкальным направлениям. Этот проект возник практически на голом энтузиазме. Просто несколько человек нашли возможность, создали техническую площадку. Главным из них был Александр Балабанов.

И вот уже 20 лет на весь мир вещаются разные станции под общим названием «Радиогора» на одноимённом официальном сайте. Слушают его десятки тысяч человек по всему миру. А конкретно та ветка, о которой мы с вами сейчас говорим, существует с октября 2016 года.

Раньше у нас были более широкие возможности. Но после введения санкций, крупные вещательные станции и сервисы убрали многие российские радио, и сейчас нас можно слушать, по сути, с официального сайта, через социальную сеть ВКонтакте, на сайте у нас есть встроенная кнопка приложения. Радио называется Jazzy. Слушать его можно совершенно бесплатно на сайте нажав на соответствующую кнопку.

— Почему из множества музыкальных направлений вы выбрали именно джаз?

— Это именно то, чего не хватало. У меня не было такой станции. Это сейчас уже появились хорошие сервисы, такие как «Яндекс.Музыка», делающая качественные подборки. Как будто чувствует, что именно ты хочешь.

А когда начинала формироваться моя ветка, у меня была конкретная потребность в этом. Я понимал, чего именно не хватает, и таким образом мы оформили свой канал. В джазе тоже много направлений. Очень много. Начиная от 30-40-х годов прошлого века и далее.

От Бенни Гудмана до Чарли Паркера. Какой джазовый герой живёт в тебе? [тест]

Вас ждут 12 вопросов о джазе. Готовы проверить свои знания?

— Дмитрий, каким вы видели радио в самом начале? То, что получилось, отличается от изначальной концепции?

— Изначально мне очень нравилось, когда в фильмах возникают ситуации, где играет джаз фоном. У меня тоже появились первые винтажные американские пластинки, я начал в этом немного разбираться. И вдруг мне пришла мысль в голову: «Это классно, должно быть такое радио!». И я начал исправно добирать материалы, подобрал хорошую соответствующую ротацию, пошёл в эфир. Ну а со временем это направление расширилось. Мы начали добавлять современный джаз — от восьмидесятых годов прошлого века и до современных новинок.

Поначалу это было сделано забавы ради. Однако постепенно этот процесс превращается в систему. Появляются редакторы и другие люди, которые более толково занимаются. Но, опять-таки, в силу того, что это же некоммерческая история, просто мы получаем удовольствие [от того, что делаем]. Более того, я даже думаю, что если бы ожидались какие-то деньги, то это бы потеряло свою прелесть. А так получается, что фанаты делятся с фанатами своим форматом.

На все стримы идёт определённая обратная связь от людей. Они все и на всё тем или иным образом реагируют. Если нам присылают миксы от диджеев или продюсеров, и после прослушивания мы понимаем, что они соответствуют концепции, — мы выпускаем их в эфир.

— А у вас какие музыкальные предпочтения?

— Я меломан. Слушаю все музыкальные направления и считаю, что практически в каждом из них есть шедевры. Что касается джаза, то в определённый период жизни меня это направление очень захватило. И оно мне нравится до сих пор.

Сам формат джазовой музыки подразумевает, что это экспромт, а не только принятые стандарты. И кроме того, джаз — это музыка, которая идёт изнутри тех, кто её сочиняет, играет, продюсирует.

Пару лет назад я осознал, что уровень развития дошёл до такой степени, что либо нужно максимально глубоко в это погружаться, либо пусть этим другой человек занимается. Так в нашем коллективе появился музыкальный редактор Владимир Зубков. Он в эту тему глубоко погружён, у него отличная коллекция пластинок, и он очень хорошо разбирается в джазе, в отличие от меня. Для меня музыка — это поток, и каждое утро начинается именно с этой станции (Jazzy), а далее в течение дня перехожу на другие различные направления.

— С точки зрения вашего личного вкуса вы отдаёте предпочтение Каунту Бейси с Бенни Гудменом или современному джазу?

— Я вообще слушаю ликвид, драм-энд-бейс. А джаз — это другая сторона меня. Потому, что не хочется отдаваться чему-то одному. Практически в равной степени слушаю разные направления. Джаз — это просто одна из равных, неотъемлемых частей моей жизни.

— На ваш взгляд современный джаз чем-то отличается от классического?

— Очевидно. Это эволюция. Есть коллективы, которые благодаря современным возможностям исполняют джаз в духе 30-40 годов XX века. А так всё сейчас выглядит и исполняется совсем иначе, чем раньше — [другие] темпы исполнения, структура произведения. Есть стандарты, а есть аранжировки. И многие переигрывают то или иное произведение на свой лад. И это очень ценится. Дирижёры, руководители джазовых оркестров и лидеры биг-бендов обмениваются друг с другом партитурами, заказывают отдельно те или иные произведения у определённых композиторов.

— А смысловое содержание от этого меняется?

— Здесь каждый находит себе своё. В джазе вообще нет постулатов. Это свободное плавание. Даже в тех же аранжировках есть масса различных ответвлений. Здесь нет границ. В этом и заключается прелесть этого жанра.

— Существует такой распространённый стереотип, что у джазовых музыкантов, в частности у исполнительниц, непременно должен быть низкий, грудной голос. Правда ли это?

— Вокалистки, зачастую, субтильные существа. Но, при этом есть те, про которых можно сказать: у неё оригинальный голос, и не обязательно по канонам. Исполнение зависит от того, что хочет коллектив выдать слушателям. Публике чаще всего нужно то, что она хочет услышать. И именно это как раз очень здорово, когда коллектив может удивить.

— Кого бы вы выделили из современных джазовых музыкантов?

— Лично мне очень нравится коллектив Acoustic Quartet. Он уж вроде как распался и не выступает, но записи у нас крутятся в эфире. Мне они очень нравятся. Avishai Cohen также очень хорош!

— Вы сказали у вас нет рекламы. Совсем нет?

— Да. Главная прелесть заключается в том, что у нас постоянным потоком идёт высококачественный эфир 320 килобит 24 часа 7 дней в неделю, круглый год без остановок, джиглов и рекламы. И ещё одна прелесть «Радиогоры» в том, что мы не ориентированы на деньги. Мы ориентированы на удовольствие и раздаём его людям.

Более того, у нас есть полноценная, хорошо оборудованная студия, откуда каждый четверг ведутся стримы, то есть видеоэфиры, куда приезжают желающие диджеи со всей страны и в прямом эфире играют свои миксы, свою музыку в видеоформате в прямом эфире. И это транслируется на всех возможных платформах. То есть любой качественный диджей может по предварительной договорённости приехать к нам и отыграть свою музыку в формате стрима.

Есть ещё целый ряд людей, которые в разное время подключались к этому движению, но основная заслуга принадлежит Александру Балабанову. Именно на нём завязана вся техническая сторона процесса. Для меня музыка — это нечто определяющее в моей жизни, я ею живу. Это не моя работа — просто мой кайф. Музыка — это батарейка, которая заряжает меня на целый день и создаёт настроение независимо от того, чем я конкретно сейчас занимаюсь, и от погоды.

Да, это недешёвое удовольствие: поддержание инфраструктуры, обновления серверов, вещательные возможности. Это всё, конечно, стоит немалых денег. Однако, я в это не вникаю, потому что я занимаюсь только своим делом.

— Расскажите о вашей аудитории. У вас много слушателей?

— Что касается основного канала — танцевального, там аудитория исчисляется десятками тысяч слушателей. Всё это измеряется метриками, то есть мы видим эту историю. Каждый зарегистрированный и авторизованный пользователь у нас может поставить лайк. И вещание распространяется на весь мир без ограничений.

«В джаз я пришёл из тяжёлой музыки»

Владимир Зубков, музыкальный редактор

Владимир Зубков, фото из личного архива

— Владимир, почему из множества музыкальных направлений вы выбрали именно джаз?

— Помните как пелось в песне: «Мы выбираем, нас выбирают» (с). Выбора как такового не было. Когда ты перманентно находишься в околомузыкальной среде, а так и было с начала 90-х по начало 2000-х, то незаметно и очень естественно впитываешь культуру тех людей, что тебя окружают.

А окружали меня в тот момент и люди из белгородской андеграундной сцены, среди которых было много студентов музучилищ. Всё это было одной большой тусовкой с музыкальными проектами, коллаборациями, сейшнами. И джаз всегда невидимо присутствовал в разговорах, в обсуждениях вышедших релизов, в музыкальных фестивалях типа «Джазовой провинции». Другой момент, что для определённого осмысления и понимания этой музыки нужно время, и, видимо, оно подошло. Опять же благодаря нынешнему окружению и литературе.

Мало ходить на фестивали и слушать пластинки — надо погрузиться в историю, жизнь музыкантов, хотя бы минимально знать их биографию. Там очень много того, что помогает понять и посмотреть на всю эту культуру с другой стороны. Примерно так было у меня. Я открыл целый пласт этой музыки, которая ждала, когда я её копну. А копать там ещё долго — музыкальное наследие таково, что не хватит жизни.

— И когда вы почувствовали, что готовы открывать этот пласт?

— Наверное, лет в 18–20. Это был исполнитель Том Уэйтс и его альбом Blue Valentine (1978). И позже, читая его биографию, было понятно, почему он звучал так по-джазовому и почему среди рок-героев того времени он настолько выбивался из образа, культивируемого музыкальными журналами и рекорд-компаниями эпохи хиппи.

— Вы коллекционировали в детстве грампластинки?

Коллекция пластинок Владимира Зубкова, фото из личного архива

— Коллекция пластинок моего детства была скудной и совсем не джазовой. С учётом того, что детство моё проходило в спартанских условиях региона Самотлорского месторождения, пластинки в магазинах продавались, а вот проигрывателей не было. Благо, были кассеты и бобины, но репертуар на них был с креном панк-рока и трэш-металла. Не мог тогда джаз существовать в предложенных условиях, не пришло его время.

Коллекция кассет и CD тоже не отличалась разнообразием и обширностью. В основном — классический набор клише конца 1980-х—начала 1990-х. Плюс записи родителей.

Сейчас моя личная коллекция винила насчитывает 250–300 пластинок. Её объём и наполнение постоянно меняется: что-то продаётся, что-то дарится, покупаются новые альбомы. В основном, это японские джазовые переиздания 1970-х годов, есть оригиналы, но и от новоделов тоже не отказываюсь, особенно если оригинальное издание недоступно по причине санкций, и цена его переваливает за 300 долларов.

— Вы бывали на джазовых фестивалях?

— Был на Moscow Jazz Festival. В этом году фестиваль объединил более тысячи музыкантов из 20 стран, выступивших на ведущих площадках столицы: в концертном зале имени Чайковского, саду «Эрмитаж», парках «Зарядье» и «Музеон», на ВДНХ и в музее-заповеднике «Царицыно». За семь дней фестиваль посетили более 300 тысяч зрителей, а онлайн-трансляции собрали аудиторию свыше 3 миллионов человек. Приехали иностранные участники из 20 стран мира: США, Бельгии, Франции, Конго, Италии, Турции, Бахрейна, Беларуси, Кубы, Таиланда, Армении, Азербайджана, Марокко, Германии, Китая, Бразилии, Доминиканской Республики, ЮАР, Греции и Ямайки. Скажу, что это одно из самых масштабных событий, и надеюсь география музыкантов с каждым годом будет расти.

— На ваш взгляд современный джаз чем-то отличается от классического?

— Об отличиях современного джаза от классического стоит говорить только в случае чёткого определения обоих стилей.

Лично я думаю, что современный джаз, ну или то, что принято называть современным джазом, давно перешёл за рамки этого стиля, и больше подходит под определение World music. Разнообразие его видов настолько широко, что сами музыканты давно уже не отождествляют себя с этим понятием. Есть моменты технологий, — тут не поспоришь. Современные музыканты имеют в сотни раз больше преимуществ при записи пластинок или в живых выступлениях, поэтому и качество безусловно растёт.

Второй момент — это расширение географии музыкантов и привнесение в стиль своих национальных, этнических влияний. Использование нетрадиционных инструментов, хотя это было и раньше. В-третьих, сама популярность жанра, а то, что джаз становится всё более популярным, демократичным и не таким элитарным, как его принято считать, видно по количеству посетителей джазовых фестивалей. Количество событий и свободных площадок с каждым годом растёт, особенно это заметно в столице.

— Есть такой распространённый стереотип, что у джазовых музыкантов, в частности исполнительниц, должен быть потрясающий низкий грудной голос. Правда ли это?

— Думаю, такой стереотип возник в основном из-за некоторых представительниц вокальной джазовой школы, которые не отказывали себе в употреблении запрещённых веществ, от чего голос их подсаживался и становился привлекательно грубым. Ну и сама манера исполнения у афроамериканцев более раскрепощённая: манерные обороты, слэнг, акцент, использование гортанного тванга. Наверное, всё пошло от «спиричуэлс» (spirituals) — духовных песен афроамериканцев-протестантов, в которых использовались все эти приёмы. Хотя есть примеры Эми Уайнхаус и Анастэйши, которые не были афроамериканками, но при этом обладали всей палитрой джазового стиля. Всё индивидуально.

— Одной из основных характерных черт джаза является импровизация. Вы сами музицируете?

— Да, я играю на гитаре и пытаюсь осваивать кларнет, — моё новое увлечение. Но, как и всех гитаристов, природа наградила меня абсолютно некларнетным амбушюром (амбушюр — положение губ, языка и лицевых мышц музыканта при игре на духовых музыкальных инструментах — прим. Ф.). Поэтому пока только нижний регистр и баллада Идена Абеза «Nature Boy».

— Можете ли вы выделить кого-то из современных джазовых музыкантов?

— Современные джазовые музыканты для меня лично — это все, кто жил в 20-м и живёт в 21-м веке. Поэтому из молодых и ярких звёзд трудно кого-то выделить. Уровень музыкантов современной джазовой сцены очень высок, особенно среди молодых. Что касается персон, которых я открываю ежегодно и неустанно и удивляюсь уровню мастерства, то хотел бы выделить японскую джазовую сцену. Тут как и в японской уличной фотографии (тоже одно из моих увлечений), и как в кинематографе, всё очень на высоком уровне и со своим особым колоритом. Джаз в их исполнении — особая история.

— А у вас в наушниках что играет?

— В основном, конечно, всё, что касается джаза.

— Владимир, а как вы подбираете контент для радио?

— Контент — это сугубо личный вкус плюс рекомендации друзей и знакомых. На данном этапе у меня нет никаких препонов от руководства радио, и я имею полную свободу. Есть положительная динамика по приросту слушателей и хорошие отзывы, и это прекрасно.

— Кто они, ваши слушатели?

— Из тех, кого я знаю, могу сказать, что это и совсем молодые люди, как правило из джазовой музыкальной среды, и люди постарше. Возрастных порогов здесь не может быть, джаз слишком многообразен во всех его ипостасях. И слушателем его может быть человек любого возраста и из любой социальной группы. В настоящее время мы знаем, что у радио Jazzy есть 2 тысячи слушателей, а насколько они постоянны, это уже другой вопрос.

— Как вы формируете эфирную сетку?

— Пока никаких форматов, свойственных классическим радио, не существует, типа тематических программ, стримов и прочего. Эфирная сетка абсолютно простая хорошая музыка 24/7 без рекламы и прогнозов погоды.