Чтобы разобраться в реальности, которая происходит в ковидном роддоме, мы поговорили с близкими умерших рожениц и детей, юристом, который защищает интересы родственников этих женщин, а также сделали запрос в областной минздрав, чтобы узнать статистику по умершим в Шебекинской ЦРБ. Вот, что у нас получилось.
Корреспондентка «Фонаря» встретилась с Артуром Палажченко, который рассказал трагическую историю своей семьи. Его жена Светлана Кучмистая на седьмом месяце беременности попала в Шебекинскую районную больницу, где сначала потеряла своего нерождённого ребёнка, а после — скончалась сама. Ни врачи, ни следователи до сих пор не могут ответить Артуру на вопросы, по какой причине это произошло.
С чего всё началось?
Семья Палажченко готовилась к появлению первенца и ответственно относилась к своему здоровью в период пандемии. Светлана с самых ранних сроков встала на учёт по беременности в белгородскую частную клинику, чтобы следить за своим состоянием и родить здорового малыша.
Фото из архива Артура Палажченко
В сентябре 2021 года супруги поняли, что начали заболевать: у них немного поднялась температура, появился несильный редкий кашель и боль в горле. Спустя ещё несколько дней, не чувствуя никаких улучшений, пара вызвала врача из поликлиники на дом. Но по словам молодого мужчины, за весь день к ним так никто и не пришёл.
— Мы решили вызвать платную скорую, по телефону нам в этом отказали. Пришлось вызывать медиков по номеру 112. Врачи приехали, послушали мою жену, сказали, что есть незначительные хрипы в лёгких. Но на всякий случай они решили поберечь её и отправить на лечение в Шебекинскую районную больницу, куда сейчас отвозят всех беременных жительниц региона (ковидный центр в Шебекинской ЦРБ специализируется на помощи беременным, у которых есть подозрения на COVID-19 — прим. Ф.).
«Врачи говорили, что всё нормально»
По словам мужчины, Светлана попала в Шебекинский ковидный роддом в нормальном состоянии. Когда она приехала в больницу, то сдала ПЦР-тест — его результат оказался отрицательным. По этой причине врачи положили её в одну палату с женщинами, которые имели схожие симптомы, но у которых также тесты не подтвердили COVID-19.
— В роддоме Свете с каждым днём становилось всё хуже. Её отправляли на компьютерную томографию, чтобы узнать процент поражения лёгких. «Затемнение в правом лёгком», — всё, что они тогда сообщили ей. По словам других женщин в ЦРБ, им ставили точно такое же затемнение именно в правом лёгком. Но врачи говорили, что всё нормально.
Мужчина отмечает, что в больнице Светлана жаловалась родным на своё состояние и якобы ужасное отношение персонала к ней. Артур вспоминает случаи, что когда у жены поднималась температура, она просила врачей поставить укол, на что те приносили ей таблетку парацетамола, который никак не помогал.
— Всем беременным назначают одно и то же лечение: какие-то витамины. Они не учитывают индивидуальных особенностей протекания болезней. Врачи меняются, нет постоянного лечащего доктора. Отношение персонала ужасное, — делится Артур.
Через пару дней молодая женщина почувствовала, что ребёнок в животе начал меньше шевелиться. Она попросила врачей посмотреть, что происходит с её малышом. Пациентке подключили специальный прибор, который считывает сердцебиение плода.
— Она уже тогда заметила, что что-то не так с ребёнком. Было похоже, что ему как будто не хватает кислорода. Почему врачи тогда сказали, что всё нормально, а не провели кесарево, чтобы спасти малыша — не известно, — продолжает Артур.
Через четыре дня пребывания в больнице Светлана перестала отвечать семье. Артур вспоминает, что тогда до неё нельзя было дозвониться, на сообщения в соцсетях она тоже не отвечала.
— Я начал переживать, что что-то случилось. У меня был номер одной из медсестёр, с которой я общался. Я решил набрать ей и спросить, что там с моей женой, и почему она не отвечает на звонки. Мне говорят: «С ней всё хорошо, скоро вам ответит». Как оказалось, в тот момент персонал констатировал смерть ребёнка. Свету отправили на кесарево. Почему они не провели кесарево сразу, когда видели, что с ребёнком может быть что-то не так? Почему жену не обследовали и постоянно не проверяли сердцебиение малыша? Как они могли допустить, чтобы абсолютно здоровый ребёнок у здоровой женщины умер, ещё не родившись? — задаёт вопросы молодой вдовец.
«Их интересовал только документ из ЗАГСа»
Во время операции девушке стало ещё хуже, её оставили в реанимации, чтобы бороться за её жизнь. Пока Светлана лежала в госпитале, её супругу написала медсестра, которая просила привезти ей необходимые документы, чтобы зарегистрировать их умершего ребёнка. Несмотря на своё шоковое состояние, мужчина согласился на это и обратился в ЗАГС, чтобы там выдали документ о регистрации невыжившего первенца.
Артур вспоминает, что когда он пришёл в роддом, чтобы отдать документ, он решил задать наиболее волновавший его вопрос: «Ребёнка возможно было спасти?». На это врач ему сказала: «На вашем месте я бы лучше переживала за состояние жены, которая в реанимации».
— «А вы тело ребёнка забирать будете?» — спросила у меня тогда врач в роддоме. С момента смерти малыша прошло уже шесть дней. С этого вопроса я был просто в шоке. Мне никто ничего не объяснил, я не знал, что умершего в утробе ребёнка нужно будет хоронить. Такое ощущение, что их интересовал только документ из ЗАГСа, — признаётся мужчина.
Примерно через неделю после операции Светлане Артур позвонил в больницу, чтобы узнать, как чувствует себя супруга и что ей привезти из необходимых вещей.
— Я разговаривал с медсестрой, которая за ней ухаживала в реанимации. Она мне говорит, что нужно купить для Светы. Там были какие-то лекарства и вещи первой необходимости. Через телефон я слышу голос своей жены, она добавляет, что ещё ей надо привезти.
На следующий день с утра мужчина планировал поехать в больницу и передать все купленные вещи. С утра ему позвонил брат Светланы, который сообщил, что у неё остановилось сердце.
— Персонал Шебекинской больницы даже не позвонил мне, хотя все прекрасно знали, что я её муж, и у них были мои контакты. Никто мне не сказал, почему так получилось. Как у здоровой девушки, у которой никогда не было проблем с сердцем, оно могло в один момент остановиться? Я не знаю, чем её там лечили, могли ли они быть виноваты в её смерти... Её больше нет, я не знаю, как дальше жить.
Артур также вспоминал, что после того, как супруги не стало, он несколько раз забирал её вещи из больницы.
— Они даже не смогли положить вещи Светы в один пакет и подписать их. Я потом сам вспоминал, что у неё осталась ещё сумка, куртка и ещё что-то, поэтому несколько раз ездил в больницу. Никакого сочувствия и человеческого отношения нет.
«Никто в этом не признается». Как продвигается расследование дела Светланы
Мужчина написал заявление в областную прокуратуру и белгородский Следком, чтобы там разобрались, виноваты ли врачи в смерти супруги и её ребёнка. По поводу проверок мы поговорили с юристом Яной С., которая сейчас помогает Артуру. «У Светланы дело сейчас в Следственном комитете, ещё несколько [пострадавших] тоже подали заявления, но все дела в Шебекино, все в стадии рассмотрения, прокуратура тоже дала нам промежуточные ответы, назначены посмертные экспертизы», — рассказывает Яна Владимировна.
Юрист писала обращение в прокуратуру Белгородской области и просила провести проверку по факту смерти Светланы и её ребёнка. Вот, что ей ответили:
— Ход процессуальной проверки находится на контроле Шебекинской межрайонной прокуратуры. Оснований для принятия мер прокурорского реагирования в настоящее время не установлено. В случае несогласия с принятым решением Вы вправе его обжаловать вышестоящему прокурору либо в суд.
Сейчас в деле Светланы Кучмистой сменился следователь. Скорее всего, в Следкоме ожидают результатов посмертных экспертиз, но когда они будут — ещё неизвестно. Как говорит Яна, подобные дела могут тянуться от полугода до года. При этом Артуру до сих пор не выдали копию медкарты и обменной карты жены. Ещё они с юристом делали запрос в ОМС, чтобы официально узнать, какие услуги оказывались Светлане и как проводили лечение.
Однако Артур сфотографировал выписку, где было зафиксировано лечение его жены. Именно этот документ ему сначала не давали снять в Следственном комитете. Причиной этого, как предполагают вдовец и юрист, могло быть то, что Светлане в Шебекинской больнице отменили приём инсулина, несмотря на то, что она была диабетиком. Близкие не исключают, что это также могло сказаться на ухудшении состояния женщины.
— Светлане назначили парацетамол, хлористые уколы в вену, потом антибиотик и кроворазжижающее — и всё. Если это действительно был COVID-19, очень интересное лечение получается. Света была диабетиком, а они вообще отменили инсулин. Нельзя было его отменять, это её жизненно важный гормон. Когда Артур был у следователя, ему дали выписку. Он еле сфотографировал её. Опять же врач даже не подписала её, а просто подготовила, там вообще нет ни слова об инсулине...
Насколько всем известно, когда люди заболевают ковидом, у всех повышается уровень сахара в крови. Из-за этих всех лекарств и антибиотиков, которые колют, не справляется поджелудочная железа. Естественно, сахара высокие у всех людей, вне зависимости от того болел он там чем-то или не болел. Если врачи эти препараты им не колют, начинается кетацидоз (накопление в крови токсических продуктов промежуточного метаболизма жиров — прим. Ф.). Через пару дней у человека случается кома, он умирает, потому что начинается отравление... — объясняет юрист.
«Я считаю это издевательством». Юрист — о делах погибших женщин
Также Яна С. собрала информацию минимум о семи молодых женщинах, погибших в Шебекинской районной больнице, и одной женщины, которая выжила, но потеряла ребёнка. Она переписывалась с их родственниками и друзьями, которые сообщили о смерти белгородок. Как говорит юрист, все семеро скончавшихся были первородящими. Ещё она общалась с Татьяной, у которой умер ребёнок, но саму её спасли врачи. Юрист предполагает, что женщина выжила потому, что у неё это были уже вторые роды.
У Яны Владимировны сохранилась переписка со Светланой Кучмистой, пока та лежала в больнице.
— Светлана писала, что ей страшно, что каждый день мамы умирают, значит, она уже кого-то видела. Другие женщины тоже писали своим подружкам об этом. Марина (ещё одна из умерших женщин — прим. Ф.) писала, что всё плохо, им делают какие-то уколы, они теряют сознание, потом просыпаются, отходят от этого укола, и через сутки у них уже ребёнок в утробе мёртвый. При этом их не сразу ещё кесарят.
Марина рассказывала подруге, что четыре часа её осматривали в палате, при этом других женщин попросили отвернуться к стене. В итоге только на утро её начали кесарить. Я считаю это издевательство какое-то. От того, что описывают эти девочки, — волосы встают дыбом, — рассказывает Яна.
Женщин и детей, со слов родственников и друзей, хоронили в закрытых гробах, как и бывает в случае подозрений на коронавирусную инфекцию. От близких одной из умерших — Марины — Яна узнала, что врачи даже не взяли вещи скончавшейся женщины, чтобы одеть её.
— Всем говорят, даже у кого ковид не обнаружен: надо хоронить в закрытых гробах. Родственникам Марины сказали: «Вещи никакие не нужны, всё она уже в двух пакетах и гроб забит». Как можно любого человека положить в гроб и даже вещами не накрыть? — удивляется Яна.
Как рассказывает Яна, связь с девушками держится только до попадания в реанимацию. В реанимации беременные общались с близкими через записки, которые передавали медсестры. Поэтому родственники не знают о том, как женщин лечили там. Юрист ничего не знает о судьбе выживших детей. Из всех умерших женщин, о которых знает Яна, официально коронавирус подтверждён был лишь у некоторых, поэтому она не знает, сколько вообще могло там умереть рожениц в последнее время.
— Получается, что из всех этих девочек только у одной дочка осталась жива. Но, как писала Светлана, у них нет условий, нет этих колпаков для выращивания деток, семимесячные дети плохо выживают. На данном этапе я даже не знаю, остались эти дети в живых или нет, может быть, они уже и умерли.
«Пришла на своих ногах в больницу и не вернулась». Белгородец, который попросил сохранить его имя в тайне, — о смерти беременной жены
Корреспондентка «Фонаря» пообщалась с мужем другой скончавшейся в Шебекине женщины (по просьбе героя мы не приводим его имя и фамилию — прим. Ф.). Она тоже погибла вместе с ребёнком на седьмом месяце беременности в Шебекинской районной больнице. Приводим его историю полностью.
— Моя жена была на седьмом месяце беременности. Два дня у неё была высокая температура. После этого мы сдали тесты, и у нас обоих подтвердился ковид. Сначала я заболел на день раньше и сразу уехал из дома, чтобы не заразить её. Потом пришли результаты теста: у неё 12 октября, а у меня — на следующий день.
Два дня температура не спадала. Мы вызвали врача на дом, сделали направление, я отправил её в больницу. Жена пришла туда на своих ногах и не вернулась. Она три или четыре дня полежала на общих условиях, потом её положили под кислородную маску. Она пролежала на ней где-то дней пять, потом её перевели в реанимацию под аппарат Боброва, но состояние становилось всё хуже и хуже.
Я звонил врачам, просил, чтобы её прокесарили побыстрее, чтобы спасали её. Врачи говорили, что к этому не было показаний. Её прокесарили только в ночь с 26 на 27 октября, ввели в медикаментозный сон, из него она больше не вышла. Супруга была в нём до 10 ноября. Наш ребёнок умер через два дня после этого.
Мы общались с ней по телефону, переписывались, созванивались по возможности, потом были записки. Она мне передавала, а я ей. После 27 октября у нас с ней уже не было связи. По лечению на первой стадии, когда она только поступила в ЦРБ, особенного вообще ничего не было: таблетки давали, капельницу с глюкозой ставили. Врачи меня уверяли, что за ней хороший уход и постоянный надзор. Когда она была в реанимации, я задал ей вопрос, действительно ли круглые сутки за ней присматривают. Она подтвердила это.
Когда она только поступила в больницу, она два часа просидела в коридоре, потом её в этот же коридор определили сначала, и только потом уже поместили в отдельное помещение. Мы сейчас поддерживаем связь с Артуром, у нас ситуации практически один в один. И по срокам беременности похожи, и по протеканию болезни, — рассказал обратившийся в редакцию белгородец.
«Всё норм, вам кажется»
По словам мужей умерших женщин, в январе 2022 года снова были трагические случаи в Шебекине. Мы пообщались с Михаилом Колобановым, чья жена умерла 7 января — спустя три дня после рождения их дочки. Его супругу Ольгу Акбашеву 26 декабря на скорой привезли в Шебекинскую больницу. По всем признакам у неё был коронавирус: ломило тело, была высокая температура и хрипы в лёгких. Но несмотря на это, ПЦР-тест не подтвердил болезнь.
Михаил рассказал, что за несколько дней до этого Ольга обратилась к своему лечащему врачу. Заведующая отделением гинекологии в поликлинике № 8 Екатерина Юстицкая, по словам Михаила, отреагировала не так, как он хотел. Мужчина винит данного врача в смерти своей супруги.
|
 Фото из личного архива Михаила Колобанова
|
Сколько женщин и детей погибло в Шебекинской больнице
В конце 2021 года мы сделали запрос в областной департамент здравоохранения, чтобы узнать статистику смертности беременных женщин от коронавирусной инфекции. В ответе нам сообщили, что в регионе зарегистрировали пять случаев смерти беременных, рожениц и родильниц от коронавируса в 2021 году и один случай — в 2020 году. Самой младшей погибшей было 18 лет, а старшей — 37. При этом количество умерших в течение последних лет новорождённых сотрудники депздрава не стали указывать. Добавим, что в эту статистику не включают других умерших в ковидном госпитале женщин, у которых COVID-19 остался неподтверждённым.
По данным облздрава, заболеваемость COVID-19 у беременных выше, чем в среднем среди рожениц и родильниц: из-за уникальных иммунных характеристик у них болезнь чаще протекает в более тяжёлой форме, что требует госпитализации в отделения интенсивной терапии. Также беременным чаще бывает необходима искусственная вентиляция лёгких, так как высок риск неблагоприятного исхода болезни.
Чаще всего у беременных с коронавирусом появляется кашель, лихорадка и миалгия. В 89 процентах случаев болезнь осложняется пневмонией. Также, как уточнял белгородский депздрав, новорождённые заражаются от «ковид-позитивной» матери в восьми процентах случаев. В половине ситуаций медицинская помощь новорождённым оказывается в условиях отделения интенсивной терапии. Единичные случаи смерти детей чаще всего возникали из-за развития патологий, несовместимых с жизнью, которые появлялись из-за низкой массы тела при рождении и развития дисстресс-синдрома плода (синдром дыхательных расстройств — прим. Ф.).
Как сообщали чиновники, по каждому из случаев смертей беременных женщин от коронавируса департамент проводил служебное расследование вместе с врачами-экспертами. Во время расследования они детально анализировали причины произошедшего и качество оказания медпомощи. По результатам проверок применяли административные меры, чтобы исправить недочёты и предотвратить причины, которые могли привести к трагическим исходам. Также в облздраве сослались на мнение главного внештатного специалиста по акушерству Минздрава России Романа Шмакова.
— Мы проанализировали, что материнская смертность в три раза выросла от COVID-19 в этом году по сравнению с предыдущим. Во-первых, всё это были непривитые женщины, во-вторых, в 70-80 процентах был какой-то фактор риска: либо сахарный диабет, либо ожирение, либо артериальная гипертензия, заболевания почек, лёгких и так далее. Этой категории женщин мы особенно рекомендуем вакцинироваться, — цитировала в ответе мнение специалиста пресс-служба облправительства.
По словам юриста Яны С., в 2021 году в Шебекинской районной больнице умерли минимум семь беременных и рожениц. Не у всех у них был подтверждён коронавирус. Так, например, в сентябре 2021 года умерла Галина, но её дочка осталась жива. В октябре скончались четверо женщин и трое детей: Ольга, Светлана, Ирина (её дочка выжила) и Марина с первенцем. У роженицы Татьяны умер ребёнок, сама женщина выжила, но до сих пор лечится дома, так как у неё упало зрение. Алина скончалась в ноябре, она была в коме, а её сын умер ещё в конце октября.
Также редакция «Фонаря» обратилась в региональное управление Следственного комитета, чтобы узнать, были ли возбуждены уголовные дела после гибели женщин в районной больнице. Там ответили, что уголовные дела по фактам смерти беременных и рожавших женщин не возбуждались ни в 2020, ни в 2021 годах. При этом сейчас в производстве следственного отдела по Шебекинскому городскому округу находятся два материала проверки по фактам гибели в Шебекинской больнице беременных женщин, болевших коронавирусом. Проверки следователи начали после того, как увидели сообщения о смерти женщин в средствах массовой информации. По данным ведомства, на данный момент следователи ждут заключения судебных медэкспертиз, чтобы после вынести окончательное решение. По данным на 18 января решения ещё не приняты.
Ещё мы обратились в Шебекинскую больницу и белгородский минздрав, чтобы узнать о результатах проверок по случаям смертей в больнице. Пресс-служба пригласила редакцию на встречу с представителями больницы и министерства здравоохранения, которая состоится 19 января. На встрече мы планируем задать вопросы по обозначенным в статьям ситуациям, после чего опубликуем позицию белгородских властей.
После публикации Следственное управление Следственного комитета по Белгородской области начал проверку по факту смертей беременных женщин.
Хотите, чтобы у нас в регионе были СМИ, которые пишут на подобные темы, реагируют на проблемы читателей и обнародуют подобные важные истории, которые не должны повторяться? В последнее время работа журналистов в России становится всё чаще подвергаться давлению, поэтому журналистам нужна помощь читателей. Поддержите Fonar.tv! Вместе с вами мы можем больше!
