«Люди в городе. Люди в Белгороде» — это серия интервью с жителями Белгорода и Белгородской области, которые проявляют себя в искусстве, науке, образовании, бизнесе, управлении и других сферах. Цель — показать, как человек живёт своим делом, которое приносит ему доход и даёт возможность самореализации, и при этом получает удовольствие от процесса достижения целей и их результата.
Проходя по центральным улицам Белгорода, можно часто услышать красивые русские песни, исполняемые под баян молодым мужчиной. Этого певца зовут Евгений Мартишин. Мартишин поёт возле Солнечных часов, на Стометровке, на Арбате и в других оживлённых местах города. Душевное исполнение, чистота и сила голоса соединяет громкий распев и разные настроения — от подлинной радости до щемящей грусти. Евгений Мартишин родился в 1985 году. Он имеет за плечами 15 лет профессионального музыкального образования. Поёт в коллективах и на улицах города, благодаря чему многие знают его.
— Евгений, у вас во «ВКонтакте» создана группа «Песни со смыслом», где собран очень внушительный репертуар исполняемых Вами песен! Расскажите подробнее о своём репертуаре.
— Изначально мой уличный репертуар состоял из тех песен, которые освоил, работая в творческих самодеятельных коллективах. Их было всего штук 50. Позже я значительно расширил репертуар по этим направлениям, а на данный момент песен насчитывается более 2 тысяч!
Я всегда очень активно вёл поиск репертуара, слушал живые выступления других коллективов, брал многое себе на заметку. Даже на конкурсах, где участвовал, просматривал программы конкурсантов. Считаю такой опыт правильным. Приходилось работать и с библиотеками. Много пришлось вручную перебрать, пересмотреть. Зато теперь у меня кладезь. Отмечу, что я всеяден в плане репертуара.
— У многих предубеждение, что если человек поёт на улице, он, скорее всего, любитель. Евгений, как я понимаю, вы — профессиональный певец. Когда начали петь профессионально?
— Петь в самодеятельных и учебных студенческих коллективах я стал с первого курса музыкального колледжа имени Дегтярёва, в котором учился с 2000 по 2004 годы. Потом судьба решила меня вести по курсу пения, и я попал в самодеятельный мужской ансамбль «Сокол». Им руководил ныне покойный Александр Михайлович Мищенко, баянист, теоретик и композитор, который вёл у нас в колледже занятия по сольфеджио и гармонии.
У меня за плечами девять лет музыкальной школы, четыре года учёбы в музыкальном колледже, пять лет в институте, один год службы в Академическом Ансамбле песни и пляски Московского военного округа (сейчас его уже не существует — прим. Ф.) и 15 лет работы по специальности в учреждениях культуры и начального и высшего профессионального образования.
Нет человека, кто бы сказал обо мне: «Это мой ученик». Нет человека, о ком я сказал бы: «Это мой учитель». Саморазвился я в качестве певца, получается.
— Вы помните, с каких песен начался ваш путь?
— Моё песенное начало патриотического уклона, началось всё с двух песен, которые я люблю и исполняю поныне: это «Белый город» Николая Овчарова и «Святое моё Белогорье» Трунова и Молчанова.
— Вот это, я понимаю, путь, когда дипломы составляют личную библиотеку! Всегда хотела узнать мнение о караоке у профессионала. Как вы относитесь к караоке с культурно-массовой точки зрения? Это полезно для личного развития, если любишь петь?
— С караоке особо не сталкивался. Когда-то давно, когда только открывался один известный бар, мы с ребятами там пробовали играть живое караоке. Но возникли проблемы, и мы перестали этим заниматься. Но, видите, даже я столкнулся со стороной караоке.
Караоке — это форма музицирования. Поэтому, конечно, имеет место быть. Есть свои тонкости, как и везде. Везде нужен опыт, везде нужно прилагать старания. Если кто-то себя реализовал как певец караоке и получает от этого удовольствие и прибыль, то нужно порадоваться за этого музыканта!
— Как долго вы поёте самостоятельно на улицах? Можете ли вы максимально противоположно изменить стиль исполнения песни, уходя от первоначального?
— Петь на улице я начал сравнительно недавно, лет семь назад. Раньше пел без аккомпанемента, в составе коллективов. Часто это была просто функциональная партия (скажем, басовая или теноровая в академическом хоре или второй или третий голос в самодеятельном коллективе), где не приходилось петь мелодическую линию. Теперь же всё наоборот.
Музыкальный материал всегда приходится адаптировать под возможности собственного голоса, а не пытаться повторить что-то не свойственное собственной природе. Это работа и голоса и мозга.
Что касается изменения видения песни, формата звучания, собственной интерпретации, то я не стараюсь всё переделывать в корне. Сохраняю тональности, темпы, характер звучания. Хотя бывает, что я меняю и своё личное исполнение со временем. Иногда вношу коррективы по мере выступления, меняю тональности, играю, скажем так, голосом.
— Я знаю, что в вашей жизни есть сфера церковного исполнения. Расскажите об этом подробнее, если можно ещё о специфике этих песен. Лично меня поражает тот факт, что вы соединяете мирские песни и традицию православного песнопения в своей деятельности.
— Один преподаватель, зная меня как артиста академического хора с 5-летним стажем, предугадал, что и в церковном хоре у меня может получиться петь. В итоге с 2006 года я пою в церкви по сей день. Безусловно, церковное пение — это целый мир, своя специфика, не похожая ни на что. С этим нужно не просто соприкоснуться, в это нужно вникнуть.
В своей деятельности я даже столкнулся с тем, что в хоре может петь человек, вообще не знающий нот, а ты, пройдя все уровни музыкального образования, вынужден догонять его же... Если касаться церковного пения — это сложная многовековая культура исполнительства, это целый музыкальный мир, который необходимо постигать годами. Мне повезло очень. Когда-то я был догоняющим, потом с течением времени и я стал в роли объясняющего. Даже в каких-то моментах пришлось проявлять наставнические качества.
— Как много приходиться репетировать перед пением на службе?
— Парадокс! Наверное, бог нам помогает. Если в студенческом хоре мы разучивали партии в течение года перед экзаменами, то в церковном хоре что-то действует противоположное и необъяснимое. Репертуар готовится к ближайшей службе, а это одна-две репетиции, и всё! Иди и исполняй при народе и духовенстве. Зато результат зачастую поразительный. Слёзы людей на службе и их невероятные одухотворённые лица от церковного исполнения стоят того, чтобы быть частью этого музыкального мира.
— Что даёт исполнение в церковном хоре, если мы затрагиваем личностную сторону развития? Это эстетика песнопения или глубинные смыслы или что-то иное?
Поскольку у меня профессиональное образование, я смотрю на воплощение композиторской мысли вкупе с духовными текстами, а эта мысль и сейчас не стоит на месте. Как и в прошлые столетия, и в нашем создаются замечательные песнопения, организуются конкурсы для композиторов, которые пишут на религиозную тематику. Одни из моих любимых вещей авторства Павла Чеснокова «Совет превечный» и «Воскресение Христова», а также Сергея Рахманинова «Богородице Дево, радуйся».
— Расскажите, как вы понимаете цельность образа уличного музыканта?
— Уличные музыканты — это голос города, индикатор городских настроений. По ним можно судить, чем живёт город, о чём он думает. Я как уличный музыкант пою те песни, чьи образы и идеи отражают ценности, за которые и умереть не страшно. Песни выбранных мною направлений, на мой взгляд, всегда актуальны.
— Евгений, семь лет пения в народе — срок не малый. Случаи были же интересные?
— Вспоминаю, что был один интересный случай с девочкой недавно. Сначала она выдернула с корнем какую-то травинку и в знак благодарности принесла мне, положила так аккуратно. Конечно, я поблагодарил её. Проходит минут пять, смотрю, снова что-то тащит. Оказалось, веточка от искусственных цветов. Кто-то обронил, когда на рынке для кладбища покупал, а «дитё» принесло в знак благодарности.
Вообще, дети, конечно, особая категория граждан. Им интересно и послушать, и поиграть. Я соглашаюсь, позволяю нажать несколько кнопок. Вдруг потом из чада маэстро вырастет. Родители часто детям поручают денежку музыканту передать, к милосердию, видимо, приучают.
— А психологом приходится быть для людей?
— Вы точно подметили, Ксения, не без этого. Есть такие, что и поговорить любят. Подсядут на уши и давай языком чесать, а ты стоишь и баян у тебя на плечах висит, тяжеловато, однако, выслушивать. В общем, когда музыкант при исполнении, то лучше его не отвлекать досужими разговорами.
Я обычно перемежаю своё выступление обращением к гражданам. Сейчас говорю следующее: «Держитесь, белгородцы, крепитесь, и не падайте духом! Вместе мы выстоим, вместе мы сила и вместе мы победим. Потому что с нами правда, с нами Бог и вся Россия. Потому что мы русские, а русские не сдаются!».
Каждый по-своему участвует в СВО. Кто-то на передовой, кто-то у станка, кто-то сетки маскировочные плетёт. Я веду в тылу пропаганду отечественной культуры, поднимаю настроение гражданам, влияю на их мировосприятие, подспудно продвигая в массы непопулярную гармонь.
— Евгений, а в Белгороде дело с музыкальным образованием как обстоит?
| — Очень хорошо, нужно только понимать, какой путь ты выбираешь. Если
профессиональный с ориентированием на дело жизни, то с этой целью
поступают в музыкальные школы и далее обучаются. Если есть дарование и
хоть начальное музыкальное образование, можно применить себя в различных
студиях, в коллективах при ДК, в дворцах пионеров и в иных
государственных или же муниципальных организациях. Или можете выбрать частные школы. Многие профессиональные музыканты занимаются частным порядком, дают уроки игры на инструментах или пения. Кто-то даже открывает свои школы. Не могу сказать, где лучше получать образование. Уверен, везде работают профессионалы и выбор пути — дело каждого. |  |
— А все песни о казаках, что вы исполняете на исторические темы — это народный фольклор?
— Нет, не все, они делятся между собой на исторические казачьи песни и песни о казаках. Первые — плод народа, вторые — авторские произведения. То есть я исполняю из народной культуры произведения и сценическое творчество.
Казачьи песни богаты, конечно, историческими событиями, это кладезь: Степан Разин, походы на французов, на басурманов, про репрессии казаков. Такая история в художественном осмыслении. Я даже исполняю современные песни о Белгородском казачестве и его атамане Евгении Ивановиче Костюкове.
— Скажите, а ведь белгородский фольклор изучают профессионально, верно?
— Да, наш край богат, как вы поняли, на традиционную песенную культуру. В запасниках ГБУК «БГЦНТ» есть немало записей с фольклорных экспедиций. Наш белгородский фольклор долгое время изучался как местными специалистами, так и специалистами из Московской консерватории. Существует на этот счёт множество изданий.
— Евгений, помимо вашей народной деятельности, как ещё проявляете себя профессионально?
— Я работаю на основном месте в ГБУК «БГЦНТ», руковожу самодеятельным хором «Надежда». Также работаю концертмейстером в ДМШ № 3, ДШИ № 1 и БГИИКе. Пою на церковных службах пещерке святителя Иоасафа по субботам утром.
— Что день ото дня двигает вашим желанием петь в народе?
— Я выхожу петь, чтобы зарабатывать на жизнь и потому, что нашёл применение своим способностям.
