«Нас бьют каждый день». Сотрудники белгородской больницы дали показания в поддержку Ильи Зелендинова

Санитарка Людмила Чеботкова вместе с сопровождавшим пациента Александром Авиловым помогала медсестре Кучме промывать желудок Вахтина. Она держала пациента и приносила медсестре салфетки.

— Перед тем, как начать промывать (желудок — прим. ред.), Вахтин долго не давался, — сходу заявила санитарка. — Пытался соскочить, подняться.

По словам Чеботковой, которые явно противоречили заявлениям Авилова, Кучма вела себя «очень профессионально и быстро ввела зонд».

— Вахтин закапризничал, подскочил, всё выдернул из себя — зонд, салфетки, — и всё полетело в медсестру. Она отошла немного назад и поравнялась с его ногами. Но чтобы она больше к нему не приставала, он развернул ногу и припечатал её к плитке. Девочка ударилась головой, рукой, — вся сторона у неё была сначала синей, потом красной, дальше я не знаю.

Санитарка уточнила, что удар Вахтина был «стопроцентно умышленным», и рассказала, что Кучма тут же заплакала и убежала из кабинета, а Авилов начал извиняться за Вахтина и спрашивать, что им дальше делать. На это Чеботкова предложила сопровождавшему пациента соврать: «Скажите, что он ударил её нечаянно».

— Но самое основное, что когда мы укладывали его, я спросила Авилова: почему вы привезли его, а не жена? И сколько же он пил, если он так крутит, вертит головой? Можно сказать, что это была не агония, но точно психоз.

Чеботкова объяснила, что Авилов ей ответил так: «Обычно он по две недели пьёт, а потом отдыхает, но в этот раз он пил целый месяц».

— Пусть он скажет, что я вру! — обратилась свидетель к сидящему рядом с ней Авилову. Тот не имел права слова, но всем видом показывал несогласие с её показаниями.

«Очень много грязи налили на нашу больницу, врача, медсестру, сказали, что они любовники. Ну это же всё неправда, вы понимаете? Это же грязь на всю страну!» — вздыхала Чеботкова.

— Вы первый человек, который говорит в суде такие слова. Больше никому в голову это не пришло, — заметила помощник прокурора Ольга Хоботкина и перешла к допросу свидетеля. — Когда вы увидели Вахтина и Авилова, как они себя вели?

— Авилов вёл себя прилично, ничего не могу сказать. Я не думала, что он побежит на врача, думала, что он такой же сдержанный, как при промывании. Вахтин молчал, но он совершенно не хотел этой процедуры, соскакивал...

— А синяки у Кучмы когда вы разглядели?

— Синяки я не разглядела, я видела только красное пятно на левой ноге. Она правой ударилась о стенку, а на левом бедре появилось пятно.

Гособвинитель уточнила, рассказывала ли следователю Чеботкова всё то же самое, что и в суде. «Я говорю всегда так, а пишут, наверно, не так», — замялась свидетель. Санитарка объяснила, что сама пошла к нему после того, как увидела «столько вранья на Первом канале» — следователь «всё красиво записал», она «подправила несколько моментов» и расписалась в протоколе.

— Я не могу сказать, что со всем протоколом полностью была согласна, — заметила Чеботкова.

— Скажите, какое у вас образование? — поинтересовалась адвокат Ирина Лочканова.

— У меня среднее техническое, я товаровед.

— Вы говорите про манипуляции, про то, что нужно было сделать врачам... Вы медик?

— Я выросла в семье врачей, в госпитале МВД. Я выросла там! — обиделась санитарка.

— Скажите, вас кто-то просил давать такие показания? — прямо спросила адвокат.

— Нет. Я вам клянусь. Перед богом клянусь и перед… Где эта ваша Фемида… Перед ней тоже клянусь.

Санитарка Людмила Чеботкова в суде

Свидетель пояснила, что увидела Зелендинова в приёмном отделении уже после того, как Вахтин ушёл. В этот момент из туалета вышла медсестра Кучма. «Я не знаю, кто ему сказал, где она, но, наверное, кто-то сказал», — поделилась санитарка. Адвокат Лочканова призналась, что у неё создаётся впечатление об осведомлённости Чеботковой информацией, которую «она знает со стороны». На это сторона защиты попросила сделать замечание адвокату за неуместные намёки.

— Вы сказали, что у Алины на ноге было пятно. Когда она вам его показала? — уточнила Лочканова.

— Когда её ударили.

— Где она показала?

— В приёмном.

— А вам когда она показала?

— Она не мне, а всем показала.

— А вам когда?

— Не мне, а всем вместе показала.

— Людмила Николаевна, отвечайте на те вопросы, которые вам задают! — рассердился судья.

— Я отвечаю, — жалобно ответила свидетель.

— То есть вы всё-таки заходили в приёмное? — продолжила адвокат.

— Заходила, уходила, что здесь такого?

— Вы же сказали, что всё время находились…

— Ну не всё время, заходила, выходила.

— Сложно врать… — вполголоса заметила Лочканова, чем вызвала новую бурю негодования у адвокатов Зелендинова.

Адвокат Александр Шпай уточнил у свидетеля, что она имела ввиду, когда говорила про Авилова: «Если бы он не дёрнулся в сторону Зелендинова, то…»?

— Зная нашего врача, я говорю, что он никогда бы не бил больного. Это не 100, а 110 процентов. Он толкнул его туда (в смежную комнату — прим. ред.), но там бы он его не бил. Я четыре года с ним работаю и знаю, как он относится к больным, особенно к пожилым. Никогда бы он не посмел его ударить. У него была бравада перед медсестрой, поэтому он взял его грубо и туда толкнул. И там бы он его не бил, тем более не убил.

— Людмила Николаевна, не надо так рьяно поручаться за кого-то, — посоветовал адвокат Шпай. — Потому что уже произошло событие.

— А я ручаюсь, — стояла на своём свидетель.

— Зря ручаетесь, — огрызнулся Шпай и закончил задавать вопросы.

Адвокат Зелендинова Амфитеатров попросил санитарку охарактеризовать подзащитного.

— Когда дежурит Зелендинов, у многих санитарок мордашки кислые. Они не очень хотели бы выполнять его указания. А указания были таковы: если он подошёл и сказал, что нужно взять больного и посадить на каталку, (то это значит — прим. ред.): «Я сказал посадить, а не повести больного». Больные бывают и полные, и тяжёлые, — конечно, это не нравится. Если он сказал не посадить, а положить на каталку…

Чеботкову попытались остановить.

— Это характеристика врача! Можно я расскажу ещё один маленький эпизод?

— Охарактеризуйте, пожалуйста, Зелендинова.

— Это как раз характеристика! Он к больным относился хорошо. После того, как случилось несчастье, пошли люди в больницу. Приходил какой-то профессор, подходили ко мне, рассказывали, что Зелендинов делал операцию, какой он (хороший — прим. ред.)… Но я всех посылала к руководству.

Свидетель вновь попросила рассказать эпизод из работы с Зелендиновым.

— Я ищу свою каталку, забегаю на восьмой этаж, попадаю в палату Зелендинова. В палате несколько человек лежит, и сидит бабушка, лет 85. Ноги такие, гангренные. Он сидит обматывает эту ногу, видимо, осмотр идёт. И обувает носочки. Для меня больше ничего не надо было! Я понимаю, что носочки эти могла надеть санитарка, кто-то ещё…

— Людмила Николаевна, к пациентам он относился очень хорошо? — попытался резюмировать судья.

— Да. И пациента он не хотел убивать!

Сторона потерпевших попросила задать несколько вопросов Авилову по факту сказанного свидетелем.

— Ложь и провокация, — сказал о показаниях санитарки Александр. — Никаких замахов ногой Вахтин не делал, лично я не говорил, что он месяц пьёт. Он просто машинально коленом задел, когда с каталки хотел встать.

— Как же так, — сокрушалась санитарка. — Колена там и близко не было, там была нога.

— Он даёт неправдивые показания? — уточнила у свидетеля гособвинитель.

— Врёт, — отрезала Чеботкова. — А я поклялась.

Адвокат Зелендинова Юлия Логинова поддержала свидетеля и заметила, что в разных протоколах допроса слова Авилова звучат по-разному. «Он не единожды говорил, что Вахтин был пьян, что пил на протяжении длительного времени, что судороги начинались», — показала Логинова.

В ответ помощник прокурора начала зачитывать показания Чеботковой, которые санитарка дала следователю ранее. В частности, свидетель якобы говорила, что «Вахтин на каталке был очень спокойным, мы его даже хвалили», а затем «резко встал и попал Кучме ногой в бедро».

— Для чего я бы сама пошла к следователю? Чтобы так «красиво» рассказать? Я успела только пару пунктов поправить, остальное было всё написано следователем! — возмутилась Чеботкова, объяснившая, что «и так три часа просидела со следователем и не могла всё вычитывать и переписывать».

Следующей давать показания вызвали медсестру Людмилу Пестереву.

— Я услышала крики, выскочила в коридор. Вижу, что плачет наша медсестра. Спрашиваю: что случилось? Она говорит: меня ударил больной. Вижу, держится за ногу. Спрашиваю: сильно ударил? Она говорит: да.

— Больше никуда её не бил? — уточнила помощник прокурора.

— Не знаю, держалась за ногу и руку, у неё там какие-то проблемы были с локтем. Жаловалась, что её тошнит. Потом я привела её в комнату, попросила показать. Она спустила пижаму, я увидела большую гематому.

— Какого цвета?

— Белого, обыкновенного.

Гражданская жена Евгения Вахтина Инна Сергеева

Пестерева пояснила, что Кучма снова пошла в туалет, и больше она её не видела. По словам медсестры, Зелендинов появился через пять-десять минут и спросил, как дела у них. «Плохо, медсестру ударили», — ответила Пестерева.

— Реакция Зелендинова? — поинтересовалась Хоботкина

— А я не помню.

— Он равнодушно дальше пошёл?

— Нет, спросил, где Алина. Я ответила, что не знаю. И всё.

— И всё? Он не просил позвонить в терапевтическое отделение?

— Он узнал, куда отправили этого больного. Я сказала, что в терапию.

— Зачем Зелендинов просил позвонить в терапию?

— Ну откуда я знаю, для чего.

— Вас должны были попросить, чтобы Вахтина там задержали?

— Я могу попросить, чтобы задержали. Нас там избивают каждый день…

— А Зелендинов просил?

— Я попросила, чтобы придержали его там. Говорю: он ударил нашу медсестру.

— Это по просьбе Зелендинова вы сделали?

— Я уже не помню.

В итоге помощник прокурора добилась ответа, что Пестеревой не было нужды «задерживать» Вахтина, а значит инициатива исходила от Зелендинова. «Может, он хотел поговорить с ним», — предположила Пестерева.

Адвокат Лочканова уточнила, знает ли медсестра, что такое гематома. «Знаю», — уверенно ответила Пестерева.

— Скажите, гематома белого цвета?

— Сначала белого, потом синеет.

— А вы видели, когда она посинела?

— Может, она через двое суток посинела…

— Вы уверены, что это была гематома? Может, это была припухлость?

— Может и припухлость!

Адвокат поинтересовалась, часто ли врачи ходят «разбираться», если их коллег обижают.

— Не каждый день, но стыдят больного.

— То есть это нормальная реакция, что врач идёт разбираться?

— Ну… Не идёт разбираться… Я на каждой смене не присутствую, — нашла выход Пестерева.

— А если в вашем присутствии ударили человека, вы позвоните в полицию или охрану?

— А что звонить? Они приедут через два часа, когда нас убьют. А охрана нас не защищает.

Адвокат Амфитеатров продолжил тему.

— Почему охрана вас не защищает? И к кому вы обращаетесь, когда такое происходит?

— Очень редко вызываем полицию, но когда она приезжает, то врачей уже побили, оторвали воротники, бэйджики, и нас уже куда-то загнали.

— Когда такие случаи были, что происходило вообще?

— Ничего не было. Мы убегаем и прячемся по кабинетам. Лично со мной происходило, недавно травматолога Друшлякова побили. Это каждый месяц у нас происходит. Каждый день на нас замахиваются, каждый день нас бьют.

— А кому жалуетесь?

— Жаловались начмеду несколько раз. И ничего. Потому что когда тронут полицейского, то его наказывают, а когда медсестру, то её можно бить, оскорбить и всё, что угодно.

Когда судья объявил о завершении заседания, санитарка и медсестра подошли к Зелендинову и о чём-то кратко поговорили с ним. Попрощавшись с бывшим врачом, Чеботкова и Пестерева расплакались и заявили, что стороне потерпевших «только деньги нужны» (ранее гражданская жена погибшего и его дочь заявили гражданские иски суммой на 7,5 миллиона рублей — прим. ред.). Со слов адвоката обвиняемого Амфитеатрова, бывшая жена Вахтина Инна Сергеева в ответ в коридоре пообещала сотрудницам больницы увольнение с работы за данные в суде показания.

Напомним, 26 февраля в Октябрьском районном суде начались слушания по обвинению Ильи Зелендинова в причинении смерти по неосторожности и причинении побоев из хулиганских побуждений. Во вторник, 1 марта, в суде допросили бывшего главного врача горбольницы № 2 Владимира Луценко и заместителя главного врача Олега Замулина.