На заседании «малого» правительства Белгородской области директор «Фабрики информационных технологий» Фёдор Жерновой презентовал проект IT-парка в Белгороде. ФИТ планирует вложить 40 миллионов рублей в обустройство площади в здании «Контакта» на улице Королёва; резиденты IT-пространства должны будут «существенно вырасти здесь», а некоторые затем и «выйти на мировой уровень».
Фёдор Жерновой на конференции SPB startup day, фото из личного архива
— В
чём смысл будущего IT-парка? Какие компании
могут в него попасть?
— Я на понятийном уровне расскажу, в чём смысл. У нас в регионе есть пять крупных компаний — у них оборот, например, миллиард, но (у других компаний — прим. ред.) нет понимания, как дорасти. Есть разные способы работы с крупными компаниями: мы смотрели опыт других стран и внутри страны, — в Ульяновске сделали много налоговых льгот и переманивают крупные компании, чтобы они открывали там свои офисы.
Айтишников выгодно переманивать, потому что мы быстро растём. На завод нужно много времени, а мы можем либо вырасти, либо не вырасти. Поэтому IT-парк — это такая модельная штука, но не так, как люди трактуют, что это IT-кластер — я не буду весь IT местный поднимать. У нас много раз пытались реформировать IT снаружи — создадут какую-нибудь штуку и говорят: «Заходите сюда». Невозможно снаружи что-то на отрасль насадить — у нас отдельный человеческий ресурс. Невозможно построить «завод» и сказать: «Погнали». У нас в IT либо тебе нравится, либо нет.
Идея IT-парка — как раз сделать модельную IT-штуку на маленьком пространстве — сколько компаний будет, посмотрим, — и попробовать её вырастить за два года за счёт того, что компании будут пересекаться… Потом уже этот IT-парк планируется тиражировать.
Мы не согласовали ещё, но идея такая: есть первый этаж «Контакта», где расположен бизнес-акселератор, и есть следующие два этажа. Мы планируем на их базе сделать IT-парк, инвестировать будем в один этаж — у нас не хватит денег, чтобы переоборудовать оба.
— Есть конкретные компании, с которыми есть предварительные договорённости о приходе в IT-парк?
— Есть наша компания.
— Вы — якорный резидент, строите для себя дом.
— Мы не строим для себя дом. Это аренда. Мы вкладываем эти деньги, но помещение будет не наше.
— А во что вы вкладываете деньги?
— Мы вкладываем деньги и просим льготы по арендной ставке. Мы вкладываем в пребывание в этом помещении в течение какого-то периода.
— И за эти деньги будете приглашать других?
— Мы своё обустроим. Что будут делать другие, я не знаю. Мы — инициатор проекта, рулить им будет какая-то экспертная группа; я буду, наверное, в ней находиться. Сейчас создана рабочая группа, вот такой (большой — прим. ред.) вот список людей.
— Кто в неё входит?
— Чиновники, представители бизнеса и айтишники. Они всё это определяют.
Мне уже несколько малых фирм написало, но им нужно будет подтвердить, что за эти два года (они сделают — прим. ред.)... Есть термин такой — «кратный рост». Наша задача в том, чтобы разместить туда компании, которые смогли бы вырасти. Мы вложим деньги в ремонт и обеспечение функционирования своей компании, обустроим, скорее всего, какую-то зону для event'ов и сделаем зону ресепшн…
— А что там обустраивать? Это же новое здание.
— Когда студент-айтишник третьего курса приходит в нашу компанию и в офис «Яндекса», то мы визуально сильно проигрываем. Первое впечатление приходит глазами. Нас в Белгороде многие знают из-за «Комода», хотя это маленькая доля бизнеса.
Мы хотим достичь эффекта: студент заходит — «вау», круто, я тут спать буду. «Спать буду» — значит у него там ресепшн есть, «переговорки», для лекций комната, душ для спортсменов, — всё, что считается в IT нормальным. Я ездил в Нью-Йорк, там есть компания Digital Ocean, она делает хостинг по одному из наших проектов. В ней 200 сотрудников, полмиллиарда долларов оборота. И в ней 15 человек занимаются тем, чтобы инженерам было комфортно работать. У нас в IT весь бизнес про команду, про комфортность работы.
— В чём смысл, кроме этих красивых стен, для компаний идти в IT-парк — тем более, что эти красивые стены они же сами и будут обустраивать?
— Мы поставили вопрос, чтобы повторить историю с лучшими практиками поддержки. Первое — какая-то льготная ставка по аренде. Второе — мы хотим сделать налог на доход один процент, потому что сейчас он составляет шесть процентов. По расходам есть региональные льготы в размере пяти процентов — в регионе остаётся только налог на доход и НДФЛ, и айтишники в целом платят по НДФЛ в разы больше, чем по доходам. Мы посчитали статистику: за 2014 год общие отчисления в бюджет по нашему виду деятельности составили два процента от общей выручки. Технически, столько все и платят.
— Для этого нужна была презентация перед губернатором?
— С точки зрения нас, как бизнеса, мы хотели строить своё на открытой местности. Плюс — это твоё, минус — время. За то время, пока мы будем строить, мы не сможем расти. Идея акселератора или чего-то подобного витала долгие годы, но не было того, кто придёт и скажет: давайте я буду заниматься. Мы сказали: мы готовы держать якорь и определять уровень. Наше заведение будет не хуже московского, оно будет определять уровень IT в городе.
При этом есть разница в подходах в разных странах. Как всё работает в Кремниевой долине? Айтишники приходят с крутыми проектами, community-менеджер проводит экскурсию для них, объясняет, что всё вот так работает и вот так делается. Я достаточно открытый человек, но при этом у меня хрен кто спросит (как это сделать — прим. ред.). У нас такая ментальность — сопрут, если сейчас я им расскажу… Люди не доходят до этого уровня не потому, что у них денег не хватает, а просто потому, что нет опыта.
В Америке люди приходят в компанию, работают там какое-то время, потом думают: я всего достиг, увидел идею, пошёл делать. А у нас очень незрелый рынок: все студии на три человека из дома сразу делают «убийцу „ВКонтакте“», какую-то глобальную идею. У нас коммуникации в IT-отрасли нет, а IT-парк — одна из точек притяжения этой коммуникации. Это работа с вузами — чтобы студенты приходили, смотрели, как работают; работа со СМИ — чтобы люди знали, что мы запустили парковки, а не кто-то другой.
Мы сейчас доросли до компании, когда есть куча бизнесовых возможностей, но не хватает ресурсов. Я еду завтра в Питер, общаюсь с крымским IT-кластером, надо где-то открывать офис — мы не успеваем воспитывать своих. Была фаза: сидели люди, думали, что замутить, а сейчас обратная фаза.
— Какой был ответ от власти после презентации IT-парка?
— Давай я расскажу, как у нас появились парковки. Мы бегали триатлон, нам знакомые предложили сделать сайт parking.mos.ru. Именно сайт. Мы сделали.
У губернатора (Евгения Савченко — прим. ред.) была практика объезжать разные компании по четвергам, просто знакомиться с рынком. К нам приехали смотреть «Виртуальную школу», кроме всего прочего мы показали parking.mos.ru. На тот момент у нас был только сайт. Он спросил: «Сможете в Белгороде такое сделать?». Я говорю: «Ну, сможем». Он сказал: «Делайте».
Мы проговорили с поставщиками оборудования, начали думать, как вообще реализовать систему приёма платежей — это было начало 2013 года. В Белгороде начали согласовывать форматы, что-то тоже долго шло… И нам в этот момент партнёр по паркоматам звонит и говорит: слушайте, мы внедряемся в Екатеринбурге и Сочи, два города не потянем, — давайте вы в одном городе, а мы в другом. С вас — софт, с нас — паркоматы. Это были первые два города, в которых появился этот продукт.
Я оцениваю, что есть ощущение потребности развития нашей отрасли со стороны власти. Мы самая маржинальная отрасль, быстрее всех растём, в отличии от многих отраслей начинаем с нуля.
Я знал, что Евгений Степанович поддержит — он ещё раньше много говорил про мобилизацию, выход на мобильные приложения. С другой стороны, а в чём проблема? Приходит человек с готовым предложением…
— Проблема в одном проценте? Это тоже как-то надо организовать.
— Финансисты сказали, что вопрос надо прорабатывать. Я пришёл и пожелал просто этот один процент. У меня есть определённый опыт выступлений перед разными группами людей — ты должен чётко сформулировать запрос. Дадут тебе или нет — второй вопрос.
— То есть если не получится с одним процентом, то IT-парк всё равно появится?
— Если не получится с этим, то мы всё равно реализуем. Мы всё равно вложим деньги. Будем проводить семинары, обустроим площади. Мы готовы начать, даже если не дадут один процент. А если не дадут местные льготы на аренду, мы подумаем, потому что это совсем будет сложно.
— IT-парк — это вообще коммерческий проект?
— Долгосрочно — это коммерческий проект. Это вложения в кадры, чтобы к нам приходило больше людей, чтобы мы были привлекательным работодателем. Нам нужно сейчас 10–15 инженерных кадров хороших, чтобы как компании вырасти в два-три раза. И я понимаю, что этих кадров на рынке Белгорода сейчас нет.
— Согласно «СПАРК-Интерфаксу», выручка «Фабрика информационных технологий» за 2014 год — 22 миллиона рублей. Вы собираетесь вложить в IT-парк 40 миллионов…
— У нас средний контракт по парковкам — десятки миллионов рублей. По прошлому году у нас порядка 100 миллионов рублей по парковкам — это одно направление. В этом году у нас согласованными контрактами, наверное, больше. Я не сижу с суммой в кармане, но мы её заработаем и вложим.
— Многие ваши успехи в бизнесе люди связывают с покровительством. Говорят, вполне справедливо, что не каждый со своей идеей сможет выступить перед губернатором, не каждый сможет открыть два таких кафе в таких местах города…
— У первого «Комода» такая «дыра» была (смеётся). Местные жители, когда мы вывезли оттуда 90 КамАЗов мусора, на нас написали огромное количество жалоб.
У нас такая в стране и в IT штука — у людей странное отношение к власти. С одной стороны, власть всем должна, с другой стороны — «я не хочу ничего менять — пусть они меняют», с третьей — все инициативы это что-то корыстное, в чьих-то интересах и целях. У меня есть хороший пример: на федеральном уровне мы работаем с Минкультом, там работают хорошие ребята-айтишники, делают всё круто. Но при этом люди говорят, что они вошли во власть, чтобы «пилить».
Меня этот вопрос волнует: что делать? Как поменять ситуацию? Тебя проклинают и свои, и чужие на вилы распинают. Ты должен иметь какой-то зазор крепости, чтобы сказать: «Да и хрен с ним, у меня своя правда». Это единственный путь, который сейчас работает.
У меня куча своих политических и экономических взглядов, я их берегу для себя, но я считаю, что у меня не очень большие потребности по жизни. Как я живу — мне нормально. Мой бюджет на проживание составляет не так много.
Триатлеты научили меня очень важной вещи — если ты хочешь, чтобы какое-то хобби, увлечение тебя пережило, то оно должно быть автономным, независимым. И в то же время, когда я поработал на федеральном уровне с министерством, я научился второй вещи: чиновник — он не бизнесмен, не творец, не созидатель, он — регулятор. Он должен создать условия; это его фаза, и не надо его заставлять делать что-то другое. А бизнес может и хочет.
— Вас поддерживает БГТУ? И если да, то в какой степени?
— По парковкам мы университету помогаем, привлекая специалистов для анализа парковок. Ещё я очень хотел на кафедре своей делать парковочные планшеты и всё время ходил туда, чтобы они их наконец-то сделали. У нас пересечений в материальном плане нет. Когда мы были аспирантами, университет нас поддерживал на уровне «поговорите с ребятами».
— Кстати. Путин на давней встрече с тобой пообещал вам разговор с Мединским. Поговорили?
— Нет (смеётся). Вообще, это отдельная история. Мы подали заявку во ФРИИ (Фонд развития интернет-инициатив — прим. ред.) как бизнес и попали на встречу. Прошли в топ-40 компаний, нас отобрали дальше — по этому поводу есть 500 специалистов конспирологических теорий, хотя мы туда попали именно так, нас никто за руку не привёл. Потом, когда мы работали, у нас был ряд направлений, и нас спрашивали: кому нужна помощь по гостеме? Мы чем отличались: за счёт того, что работали по «Виртуальной школе», мы понимали, как сформулировать. Люди приходили и говорили: я хочу, чтобы мой продукт установили все. И государство отвечало: иди лесом. Мы же говорили: у нас есть предложение, мы можем помочь, разрешите нам пообщаться. Поэтому нас отобрали.
С Путиным про Мединского вышла интересная история: мне повезло, потому что сразу после меня он ушёл, там была нарушена вся программа. Но служба протокола не внесла мой вопрос в повестку поручений по итогам встречи. И мы через трёх человек пришли к другому человеку, которому оказалась интересна эта тема.
Фёдор Жерновой на встрече с Владимиром Путиным, фото fabit.ru
— 2do2go?
— Да, мы через месяц обновляем его, кстати, будет перезапущено всё.
— Вы вообще зарабатываете на нём?
— На 2do2go какая-то наша безалаберность влияет… В Белгороде мы вообще зарабатываем, только если кто-то нас просит баннер продать. При этом по белгородским меркам мы нормально зарабатываем. Но здесь надо просто делать sales — я могу сделать единичную продажу, но выстроить систему у отдела продажников не получалось.
— «Мы посетили уникальное предприятие, это не просто пункт питания, это то, что называется в современном градостроении „третьим местом“, где люди одновременно отдыхают, питаются и изобретают. Таких „третьих мест“ должно быть много». Помнишь, кто это говорил?
— Наверное, кто-то из наших властей.
— Губернатор говорил это после посещения первого «Комода». А бывший мэр Боженов сказал, что таких «Комодов» должно быть 27…
— …мы там чуть не умерли!
— Не знаю, есть ли смысл спрашивать, где 27 «Комодов»…
— Ты же понимаешь, есть государственное — «всем по „Комоду“»! И есть бизнес — мы просто закроемся через год, если 27 откроем.
— Были какие-то предложения после той встречи?
— Как таковых предложений не было. К нам приходят, говорят: вот тут давайте сделаем. А кто сюда ходить будет? Для нас показатель, что если людям нравится, то сделано круто. Бизнес «Комоду» даёт кофе. Изначально мы хотели делать коворкинг — нас тогда спас 2do2go. Там по Москве «регались» десятки коворкингов — мы пошли к ним, посмотрели — они жили на последних издыханиях. Закрываются, открываются в новом месте. В тот момент мы подумали, что должна быть основа — кофе.
Евгений Савченко и Фёдор Жерновой в первые дни работы «Комода», фото bel.ru
А
первый «Комод», какому ресторатору не
покажешь, любой скажет: дебилы. Его можно было сделать в три
раза меньше и зарабатывать столько же.
Но мы его сделали, чтобы была тусовка,
может, в будущем люди придут и найдутся
совместные проекты… К нам, мы думали,
придут студенты —
в
итоге студенты пришли в десятую очередь.
Мы промахнулись во всём!
— «Мы собирали сотни, тысячи людей на фестивали народной культуры, благотворительные акции», — рассказывали вы президенту на встрече с ним. С чего вы взяли, что именно вы собирали их?
— Сотни-тысячи — это был опыт с красками Холи. Сотни — это реально абсолютно. У нас полтора миллиона уникальных посетителей в месяц, я уверен, что десятки тысяч людей ходят куда-то, читая нас. Я каждого не посчитаю, конечно, но примерно так и есть.
— В одном из обсуждений в сети про IT-парк был такой комментарий: «Сколько уже подобных проектов было: „Аврора-парк“, промпарк в Сосновке, IT-парк в Северном. Где это всё в итоге?». Действительно, в чём разница?
— Какая разница, сколько их было, пока это не «стрельнёт»? Разница... Наверное, где-то не было идеологов.
— Инициаторов?
— Я верю в то, что человек способен делать всё, что угодно. Ограничитель у нас в головах — мы себя поставили в рамки. Как блохи в банке — банку убрали, а мы прыгаем всё там же. Нет же гарантии, что у меня получится. Но ты как велосипедист — если ты крутишь, ты движешься куда-то. Не крутишь — упал.
— Важно, кто сидит на велосипеде? Ваша инициатива — это же инициатива снизу, вы пока не чиновник.
— Я не против быть чиновником, но мне нужно понимать, что я что-то построил.
Чем мне нравится модель Сингапура? Там успешные предприниматели потом идут в чиновники. У него всё есть, ему ничего не надо, он идёт и делает. Я, может, когда-то захочу что-то сделать, но на данный момент у меня гештальт не закрыт потому, что я сейчас делаю. Пока я не сделаю нишевой продукт на глобальном айтишном рынке, я другие варианты не рассматриваю.
— Вы говорили про менталитет людей по отношению к власти, а есть менталитет людей по отношению к тому, что за всё надо платить. Парковки — это как раз об этом. Меняется менталитет белгородцев?
— Когда мы делали этот проект, мы изучили опыт десятков стран. Нет ни одного работающего бесплатного решения — есть запретительные, либо платные.
Сейчас в Америке на тысячу человек 950 машин. В Белгороде 300–350 машин. И город не спроектирован на тысячу никак. Вопрос в том, что цена — средство регулирования. Парковки несут в себе очень правильные вещи и, более того, зарабатывают для муниципалитетов деньги. Платить — это нормально, просто у нас тяжёлая структура становления капиталистического строя. Я покупаю софт на айфон, у меня даже Microsoft Office куплен. Потому что если ты хочешь, чтобы развивалось хорошее, то ты платишь разработчикам софта, если плохое — то пиратам.
— Если ты хочешь, чтобы развивалось хорошее, ты платишь за парковку. Но если ты платишь за плохое, ты ставишь машину во двор.
— Насколько я знаю, сейчас есть льготное согласование шлагбаумов.
— Окей, но если бы это было сразу после появления платных парковок…
— Это идеальная ситуация. Есть методика, которая говорит, что чтобы что-то запустить, надо с чего-то начать. Мышление чиновника: ты приходишь и говоришь: нам надо согласовать парковки, и чтобы во двор был какой-то запрещённый въезд. Он отвечает: я не вижу проблемы. А когда ты делаешь парковки, проблемы сразу (появляются — прим. ред.) — бам! «О, проблемы!» — говорит чиновник. У него нет подхода прогнозирования. Но при этом ничего не делать нельзя — надо же с чего-то начинать и идти к своей цели.
