«​​Трагически прекрасный Человек». Как в Белгородском районе живёт 94-летний узник концлагеря и ветеран войны, которого выживают соседи и не замечают чиновники

«Нет ни малейшей надежды вернуться на Родину»

— Девиз моей жизни — «Честь и совесть», — где-то в конце нашей беседы, улыбаясь, скажет мне Иван Тимофеевич Золотарёв. С этим девизом он живёт уже 94-й год. Ещё пять лет назад он ходил на лыжах и ездил на велосипеде, сейчас — ходит по дому с тростью, а за его пределами может передвигаться только на инвалидной коляске, — в 2014 году он практически полностью потерял зрение из-за неудачной операции на глазах.

Когда у Ивана Тимофеевича начались проблемы с ногами, к нему в дом в Весёлой Лопани переехала внучка Ирина.

— Сам он не будет о себе рассказывать — слишком скромный, — говорит Ирина, открывая калитку дома, перед которым пасутся козы.

Родился Иван Золотарёв в 1926 году в селе Хохлово, рядом с которым он и встретит войну в 1941 году, копая противотанковые рвы в Корочанском районе. Так он воспоминает те дни: «Мне тогда было 15 лет. Детям норму не давали, сколько надо вырыть. У взрослых была норма — три кубометра: шириной и глубиной три метра, а ещё вал земли, который надо было накидать лопатой. Ещё они резали дубы и строили землянки в три наката для командного состава. Мужики тогда говорили, что майор, который всем этим командовал, — вредитель, и он за немцев, потому что мы роем рвы с Гостищево на север, а немцы должны с Белгорода прийти, и это юго-запад. Мы же не знали, что в августе 1941-го немцы уже были под Москвой, а в этом направлении они ещё только Днепр пересекли».

Не успев закончить седьмой класс, Иван Золотарёв оказался в оккупации и попал в трудовой лагерь под городом Ehingen (Donau). Из лагеря даже сохранилось несколько фотографий, которые аккуратно показывает Ирина.

Надпись на обратной стороне одной из лагерных фотографий: «Мне очень тяжело. Невыносимо тяжело. Нет ни малейшей надежды вернуться на Родину. А я о ней думаю денно и нощно. Прощайте, дорогие родители, молитесь и чуточку помните обо мне. Говорят, что в загробной жизни таким людям будет легче».

Но Золотарёву было суждено вернуться на родину. Когда в 1945 году советская армия освободила его и других узников концлагеря, его сразу забрали в армию. Там он обманул командование, что закончил семь классов, и стал радистом.

— В Германии мы приняли присягу и своим ходом двинулись оттуда домой. Пешком шли по Германии, часть пути ехали на машинах. В дороге я заболел тифом и попал в госпиталь, где пролежал несколько месяцев. После этого нашу часть перекинули во Львов, там нам вручили символические медали «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне». За эту медаль ничего не платили, не давали никаких льгот, — рассказывает Иван Тимофеевич.

На фронте Золотарёв ни разу не был, но являлся участником военных действий, которых относят к ветеранам Великой Отечественной войны. После того, как война закончилась, Иван Золотарёв отучился в Харькове и начал работать в лесничим. В 1964 году он приехал с семьёй в Белгород, где устроился работать инженером в Белгородский лесхоз и получил квартиру, которую уже через несколько лет после развода оставит жене и дочерям.

Строить дом он решился только к 70 годам. Сначала выкопал землянку на участке, где прожил несколько месяцев, потом возвёл на её месте флигель, а затем принялся за дом. Всё строение — от фундамента до лепнины на потолке — Иван Тимофеевич построил своими руками. Как он сам рассказывает, всё получилось сделать без проекта — «из головы», и поэтому сейчас ему многое уже не нравится, но переделать уже ничего не получится, — слишком ослабел за последние несколько лет.

«Нам не надо этих ресторанов, можно было просто позвонить»

После того, как ветеран потерял возможность сам выходить на улицу, о 9 мая он рассказывает с особым трепетом — это практический единственный день, когда он может выехать в город: «Всё время меня приглашали на праздник в Майский. [Глава Белгородского района Анатолий] Попков, [президент Владимир] Путин всегда поздравляли. Не было ни одного раза, чтобы Путин меня не поздравил лично, он лично мне тысячу рублей платил ежемесячно», — воодушевлённо рассказывает Золотарёв, пока Ирина раскладывает открытки из Кремля и старые фотографии.

В этом году, чтобы отвезти дедушку на праздник, Ирине пришлось буквально выпрашивать внести его в списки тех, кого повезут на транспорте администрации в Майский.

— За неделю до праздника я обратилась к [главе администрации Весёлолопанского сельского поселения] Ирине Смольяковой и спросила, как в этом году будет проходить празднование. Она мне ответила, что никак. «У нас в посёлке пройдёт торжественная часть, и всё, а в Майский повезут только ветеранов труда. Все хотят быть на празднике, не только вы». Ну, я повернулась и пошла, не стала ничего говорить, спрашивать. А потом пришла домой, и обида гложет за деда — заслужил быть на празднике. Я позвонила в администрацию и говорю: «Скажите, пожалуйста, каким образом проходит празднование Дня Победы? Кто включает в список тех кто поедет?» — вспоминает Ирина.

Чиновники из местной администрации отправили Ирину в соцзащиту, сотрудники которой, как её уверяли, должны была включить её деда в нужные списки. Однако после того, как она туда позвонила, выяснилось, что никто и не исключал Ивана Тимофеевича из списков, а соответствующие бумаги в этом году в соцзащиту не подала администрация Весёлой Лопани.

— Я позвонила в администрацию и попросила, чтобы они подали моего дедушку в списки. Мне сказали что всё сделают. 8 мая я опять звоню в администрацию и спрашиваю, подали ли они списки. Мне отвечают: «Не подали». В этот же день я позвонила в поселковый совет депутатов и сказала: «Дай Бог вам всем крепкого здоровья, чтобы вы были счастливы, благополучия вам, и, дай Бог, чтобы вы дожили до такого почтенного возраста, как Иван Тимофеевич, и вас точно так же вспомнили в нужное время. Почему участника войны никто не поздравил, никто не позвонил? Вы ездите по ресторанам. Он что не заслужил этого? Нам не надо этих ресторанов, можно было просто позвонить или открытку прислать».

Открытки к вечеру Иван Тимофеевичу принесли школьники, которые и поздравили ветерана, а администрация Весёлой Лопани не упустила момент отчитаться о поздравлении в своём паблике во «ВКонтакте».

— Это очень приятно было, он ведь как ребёнок радуется этим минутам. Мне тоже было приятно. И тут же с детьми стояла Марина Владимировна и так сухо говорит: «Завтра к 9:30 быть в администрации». То они машину присылали прямо к дому, которая нас забирала и везла в Майский, а в этом году просто: «Сами подойдёте», — вспоминает внучка.

На следующий день Ирина собралась вместе с дедушкой и сама через весь посёлок повезла его на инвалидной коляске к администрации, откуда их всё же забрали и отвезли в Майский.

«Никто никакого внимания не обращает, — хоть сдохни»

Выбраться за калитку дома самому у Ивана Тимофеевича нет шансов, потому что улицы в Весёлой Лопани, как и во многих других белгородских деревнях, устроены так, что дорога находится на небольшом пригорке, а домики стоят в низине так, что иногда даже не видно дома соседей через дорогу.

Когда на улице, где живёт пенсионер, делали дорогу, то съезды к домам строители почему-то сделали лишь с одной стороны дороги, а к дому Ивана Золотарёва просто высыпали крупный щебень, который остался от строительства дороги.

— Когда ещё не было этой насыпи щебня, я мог как-то по траве на коляске выехать. Сейчас это просто невозможно из-за того, что у передних колёс моей коляски маленький диаметр. А зимой из-за того, что трактор чистит дорогу и весь снег скидывает на обочину, я вообще не могу вылезти. Никто никакого внимания не обращает, — хоть сдохни, — говорит Иван Тимофеевич.

Ирина вспоминает, что в прошлом году, когда она возвращалась домой, она увидела, как её дедушка кое-как выбрался за забор и, сидя в инвалидной коляске, сам пытался раскидать щебень лопатой. Это стало последней каплей, и Ирина обратилась в местную администрацию с просьбой сделать подъезд к дому или хотя бы убрать щебень, потому что территория по обе стороны от проезжей части принадлежит администрации.

Так она описывает тот разговор: «К Новому году я обратилась к главе поселения и спросила у неё, могут ли нам помочь сделать подъезд к дому. Она ответила, что все делают за свой счёт, и они не могут сделать нам площадку. Я говорю: „Подождите, раз дорога муниципальная, то можно же сделать для приравненного к участникам войны человека подъезд“, но в итоге мне потом пришло письмо с официальным ответом, что ничего делать не будут».

После отказа женщина попробовала попросить напрямую строителей, которые и делали дороги в посёлке, но те тоже не смогли ничем помочь. Последним местом, куда обратилась Ирина, стало поселковое собрание. Местные депутаты пообещали ей сделать подъезд к дому в сентябре 2018 года, когда будут класть асфальт на соседней улице, но вскоре сроки ремонта дороги сдвинулись, и про Ивана Тимофеевича снова забыли.

Вместо дороги перед домом участника войны по программе «Чистая вода» отремонтировали колодец. Строители установили площадку и ограду, но почему-то не почистили сам колодец, и «чистой воды» жители так и не увидели.

— Колодец хорошо оборудовали, но воды в нём нет, — смеётся Иван Тимофеевич, — там один мел, сантиметров 20 в ведре. Воды сантиметров 30.

Уже во время написания этого материала нам позвонила Ирина и сказала, что на их улице отключили воду. Из-за того, что в колодце нет воды, ветерану банально приходилось ждать, пока Ирина придёт с работы и принесёт ему воду.

«Слабый — тебя придавят»

Размежевание Золотарёв провёл около пяти лет назад, и до недавнего времени его земля была единственным участком всех соседей, который имел закреплённые границы. Процедура межевания предполагает, что соседи должны подписать определённые документы, в которых говорится, что их устраивают границы, и у них нет никаких претензий к владельцу земли. Это все и сделали. Спустя четыре года сосед Золотарёва построил на своём участке гараж.

— Гараж он построил правильно: отступил где-то 40 сантиметров от межи и возвёл корпус, а на эти 40 сантиметров как раз напустил крышу, не пересекая границу с моим участком. Даже если бы пересёк, я бы не возражал, — говорит пенсионер.

В прошлом году сосед решил перестроить деревянный сарай, который обветшал, но вместо того, чтобы установить постройку в границах прежнего сарая, установленного в 70 сантиметрах от границы между участками, сосед установил сарай прямо на границе с участком, спустив крышу на участок Золотарёва ещё на полметра.

Ветеран вспоминает: «Я смотрю, мой забор, стоявший вертикально, весь покосился, потому что он нарочно спустил крышу. Я говорю ему: „Посмотри, ну что ты делаешь?“, а он мне отвечает: „Я так хочу, значит так и буду строить“. Он на 30 лет моложе меня, драться с ним я не могу, поэтому мы обратились в сельский совет».

Сельский совет ответил Ивану Тимофеевичу, что не имеет права влезать в земельные отношения. Убедить соседа снести уже построенный сарай, часть которого стояла на участке Золотарёва, у него тоже не получилось. Тогда он вместе с внучкой обратились в суд, предварительно попросив администрацию Белгородского района прислать экспертов, которые дадут заключение о нарушении границ участка.

Эксперт сделала заключение о нарушении границ участка, а Ирина тем временем взяла в администрации план размежевания, на котором были отмечены лишь границы их участка, однако в суд соседи Ивана Тимофеевича принесли свой план размежевания, сделанный за несколько дней до заседания. На нём сарай и остальные постройки находились в границах их участка и не нарушали границу с участком Золотарёвых. План-схему размежевания им составила тот же специалист из администрации Белгородского района, что и выносила заключение о нарушении границ участка Золоторёвых, когда проводила независимую экспертизу.

Суд Иван Тимофеевич и Ирина проиграли, но решили подавать на апелляцию и снова попросили районную администрацию прислать специалистов для оценки границ. Ирина рассказывает, что как только специалисты зашли на участок, они подтвердили доводы первого эксперта, что границы участка нарушены, и всё на стороне Золотарёвых, но как только они вышли за пределы участка и поговорили с соседями, заключение почему-то изменилось.

— Я говорю: «Подождите, так граница нарушена или нет?», а они мне: «Нет, не нарушена». Ну, тогда я им и сказала, что раз не нарушена, значит пусть пришлют мне официальное письмо и имеют ввиду, что весь наш разговор я снимала на видеокамеру. Когда срок подачи заявлений на апелляцию истёк, и мы решили, что дальше судиться не будем, нам пришло письмо, в котором была та же информация, что и в первый раз, что границы нашего участка нарушены, — разводя руками, рассказывает Ирина.

Женщина говорит, что соседи стали так относится к её дедушке уже давно — как только поняли, что он одинокий и беззащитный.

— Я живу здесь 47 лет. Пока мне было 70 лет, и я был молодой, никто границы мои не пересекал, никто ничего не трогал. А как мне стало 90 — начались проблемы: в конце огорода соседи отмерили 15 метров моей земли и натянули проволоку. Я прихожу, убираю проволоку: у меня там сад уже 40 лет растёт, большие деревья, а они опять отрезают самовольно кусок моего участка и говорят, что это их земля. А они сажали этот сад? — спрашивает Иван Тимофеевич. — Соседка, которая натягивала эту проволоку, все эти годы брала у меня и капусту, и яблоки, и груши, а потом когда я спросил: «Что же ты делаешь?», она набросилась на меня и ударила.

Ирина вспоминает, что её дед был лучшим каменщиком и печником во всём посёлке и многим, включая этих соседей, построил дома, положил полы, сложил печи, не взяв с них за работу ни копейки.

— Как только я появилась, я стала его защищать, везде требовать, чтобы к нему относились, как положено. На что мне сказали, что я сильно умная. Я сказала: «Я не умная, но деда в обиду не дам». Соседи его и материли, и кидались с лопатой, и били его, — чего только не делали. Один раз, когда она накинулись на дедушку, мне пришлось заснять это на телефон и обратиться в полицию Белгородского района. Участковый пришёл, поговорил с соседями и сказал, что нам идти разбираться в суд, — говорит Ирина.

Столбик, торчащий за забором, — часть прежнего забора, который ставил Иван Золотарёв. Сейчас за забором до сих пор видны пни, оставшиеся от деревьев из сада ветерана.

— Когда внучка приехала, мне соседи рассказывали, что я плохой, чтобы она меня не защищала от них, а когда она им не поверила, то же самое стали говорить о ней. У них какая цель? Сегодня–завтра меня не будет, внучка тут только третий год живёт. Я умру, и они [соседи] скажут: «Это моё!». Можно было бы по-доброму сказать: «Да и чёрт с этим забором, 15 метрами этими», но у них цель расширить свой огород. Раньше, если ты на десять сантиметров залезешь на участок соседа, а он пожалуется, то в один момент приедут и развалят твой сарай трактором. Сейчас — если ты сильный и что-то захватил, то это твоё. Слабый — тебя придавят, — добавляет ветеран.

Цитату, с которой я начал этот текст, Иван Тимофеевич в конце нашего разговора завершит так: «Мой отец учил меня так: не воруй, не лжесвидетельствуй, не иди ни в какую партию и будешь спать спокойно и жить долго». А затем впервые за весь разговор он похвастается: «Хоть мне и много лет, я дословно помню „Человека“ Горького» — произведение, которое, на мой взгляд, отражает его отношение к жизни и людям: «В часы усталости духа, — когда память оживляет тени прошлого, и от них на сердце веет холодом; когда мысль, как бесстрастное солнце осени, освещает грозный хаос настоящего и зловеще кружится над хаосом дня, бессильная подняться выше, лететь вперёд, — в тяжёлые часы усталости духа я вызываю пред собой величественный образ Человека.Человек! Точно солнце рождается в груди моей, и в ярком свете его медленно шествует — вперёд! И — выше! Трагически прекрасный Человек!».

Хотите быть всегда в курсе новостей «Фонаря», когда просматриваете «Яндекс.Новости»? Добавьте нас в список ваших источников, и мы всегда будем на видном месте. Сделать это можно здесь.