Иллюстрация Софьи Гладышевой для FONAR.TV
Женя. Больше семи лет работает в интим-сфере
— Я на трассе с 15 лет (сейчас Жене 22 года — прим.Ф. ). Раньше работала на контору, которая возила девочек по баням, потом был, так скажем, пробный тур в Москву, где мне совершенно не понравилось. Сейчас я работаю на себя по два часа каждый день: и зимой, и летом, и в дождь, и в снег. За это время зарабатываю от 5 до 10 тысяч рублей.
— В месяц ты зарабатываешь тысяч 200?
— Да, около того. При этом мне часто дарят подарки. Один клиент вот подарил кольцо, второй — сеанс в тату-салоне. Часто оставляют чаевые.
— Опиши собирательный образ мужчины, который обращается за твоими услугами? Как ты с ними знакомишься?
— Мужчина лет 35-40 с мелко выраженной полнотой, обеспеченный. Знакомлюсь я исключительно при личном общении. Не пользуюсь для этого интернетом, так как не доверяю ему. Не хочу получать негативные комментарии. Ещё дураки могут звонить, раздражать меня. Я стараюсь ограничивать себя в таком общении. Номер оставляю только постоянным клиентам, которые хорошо платят. Но в основном это разовые знакомства на 20 минут, не более.
— Что чаще всего заказывают мужчины?
— Минет и анальный секс. Анальный секс интересен многим мужчинам: не все девушки готовы идти на это, да и не все умеют это делать. Не просто с первого раза научиться анальному сексу. В последнее время я чаще слышу разговоры о трансах — парнях, которые поменяли пол. В этом есть заинтересованность у мужчин. К тому же у нас в Белгороде таких мальчиков достаточно. В основном, они приезжают из стран Азии.
— По твоему мнению, почему мужчины пользуются интим-услугами? Особенно те, кто состоит в отношениях?
— Чтобы сохранить брак. Допустим, мужчина любит свою жену, но со временем секса у них в браке становится немного, или он вообще пропадает, и тогда муж обращается к девушкам. Конечно, это нужно делать разумно. Если ты приезжаешь к девочкам, то, будь добр, скрывай это. Мне пару раз звонили злые жёны. И это неприятно и мне, и ему, и женщине.
— А почему ты решила этим заняться? Как так получилось, что ты в 15 лет оказалась на трассе?
— Практически за каждой девушкой, которая работает в сфере интима, кроется какая-то история: либо насилие в семье, либо просто насилие. Я неоднократно подвергалась сексуальному и психологическому насилию. Из-за этого в голове что-то поменялось, и я просто начала работать на дороге.
— С каким насилием ты столкнулась?
— Мы с одной девочкой приехали в Маслову Пристань на день рождения к знакомому и попросили остаться там переночевать. Нам сказали, что это можно. В итоге нас привели в гаражи. На мне лица не было совершенно. Их было человек семь, они били и пользовались нами девять дней. А на десятый — мы услышали разговор о том, что они хотят нас убить. Мы спрятались под шерстяное одеяло. Они нас не нашли, так как были очень пьяны. Потом один из них увёл нас оттуда.
— Кто-нибудь из них понёс наказание?
— Нет, мои и её родители обратились в полицию. Но так как отец одного из них работал в полиции, это дело замяли, заплатив родителям. Тогда я не была уверена в том, что они взяли деньги. Сейчас я не сомневаюсь в этом. Они [молодые люди] потом передо мной извинялись, но в этой ситуации извинения — глупо.
— Поэтому ты решила работать на трассе?
— Это одна из капель в этой чаше. Я начала убегать из дома в 13 лет, но на совсем убежала в 15. Мне не на что было жить, и я стала работать на трассе. До работы я вела открытую сексуальную жизнь. Секс-партнёров у меня было много.
— А как отреагировали твои родители? Пытались вернуть тебя домой?
— Родители не пытались меня вернуть. Видимо, мама устала. Она не понимала, что агрессия по отношению к ребёнку в такой ситуации неприемлема. Она перегорела. Сейчас мама знает, чем я занимаюсь. Вообще, у меня хорошая семья. Родители хотели мальчика, а получилась я. Это тоже своеобразная моральная травма. Думаю, что это способствовало моему быстрому взрослению и желанию попробовать то, что доступно взрослым. Я начала заниматься сексом с 13 лет, то есть я была гиперсексуальна. Сейчас я редко общаюсь с родителями, отсылаю маме и ребёнку денег.
— Ты не думала забрать ребёнка к себе, воспитывать его самостоятельно?
— Нет, конечно. У них там уже сформированная семья: мама, папа, бабушка. Зачем рушить их жизнь? Они его любят, балуют и ухаживают.
— А чувство вины?
— Нет, я не испытываю чувство вины. Я сама была ребёнком.
Иллюстрация Софьи Гладышевой для FONAR.TV
***
— Работа на трассе не опасна? Ты же не знаешь, к кому в машину садишься?
— Нужно анализировать своё поведение, если ты некрасиво себя ведёшь, то у тебя будут большие проблемы. Я в своей работе использую мягкое давление на мужчину: я девушка, скромная, нежная. Они становятся более спокойными. Также нужно анализировать ситуацию: смотреть, в какой физической форме мужчина, всегда брать деньги вперёд, ездить только в те места, которые ты досконально знаешь, и всегда продумывать план отхода. Плюс я сама занимаюсь спортом и ношу с собой средства самообороны.
— Были ли ситуации, когда тебе приходилось защищать себя?
— В Москве была жёсткая ситуация. При мне забрали девочку на вызов к узбекам, а с утра мы узнали, что её нашли мёртвой в лесу с бутылкой от шампанского в анальном отверстии. После этого я решила уехать, даже не забрав свои деньги. Автостопом уехала.
В Москве вообще ко всем плохо относились без исключения. Там ужасно было работать. Это связано с тем, что рынок очень большой, конкуренция высока, поэтому никому поблажек не дают. Если ты где-то дала слабину, тебе понижают цену, и ты едешь на любые заказы. Не хочешь идти? По лицу! Это ад.
— Почему ты решила попробовать поработать в Москве?
— Меня, грубо говоря, продала знакомая. Она тоже работала в Москве, и я к ней обратилась за помощью найти работу. Она предложила поехать в Москву. Когда мы туда приехали, ей один из сутенёров дал 15 тысяч рублей, и я поняла, что оттуда не уеду, пока не отработаю эти деньги в двойном-тройном размере.
Я жила с 20 девочками в трёхкомнатной квартире. Жёсткие случае происходили регулярно. Например, одна девочка работала с месячными, вставила себе тампон и забыла про него, потому что постоянно пьяной была. Проходила она так десять дней. От неё такая вонь стояла. Вообще, там полная антисанитария была.
В основном, работали там девушки-алкоголички за алкоголь и место в квартире или девушки с физическими отклонениями. У нас жила женщина, у которой было 90 процентов ожогов тела. Она стоила 1,5 тысячи рублей за ночь. Это очень мало! Я получала 25 тысяч за ночь. Из этой суммы мне доставалось где-то тысяч 7–8, но в глаза деньги я никогда не видела, там очень много кидалова было.
— После того случая с девушкой, ты просто сбежала?
— Нет, я сказала, что мне 15 лет, что я позвонила маме и назвала место, где я нахожусь. За это я получила по лицу. Потом меня вывезли на трассу, даже не на ту, которая мне была нужна, и оставили там. До Белгорода я добиралась на попутках. За 15 часов доехала.
— И после этого ты не захотела бросить заниматься проституцией?
— Я никогда не жалела о своём выборе. Если я что-то делаю, я об этом думаю, оцениваю все за и против. В данный момент КПД этой работы очень высок. Пока я могу работать, я буду работать. Я начала откладывать деньги — хочу уехать в Европу, где легализована проституция, и заниматься этим дальше. В любом случае, денег там больше, чем здесь.
***
— Ты часто испытывала пренебрежительное отношение от окружающих, оскорбление и осуждение?
— Да, я сталкивалась с таким отношением. Я даже заблокировала свою страницу в социальных сетях после того, как мне стали писать оскорбления и гадости. Я несколько дней лежала дома и не выходила на работу. Это очень неприятно. Пока человек с этим не столкнётся, он не поймёт мои чувства. С одной стороны, ну, что такого в плохих комментариях? С другой — это угнетает.
— Кто пишет? И почему, как ты думаешь?
— В основном, пишут женщины. Они почему-то более жестоки, чем мужчины. Мужчины могут вообще не обращать внимание на то, чем ты занимаешься. А вот женщина, если ей что-то не понравилось, будет травить до последнего.
Я думаю, что они пишут потому, что хотят абстрагироваться от собственных проблем, либо их самих унижали за какое-то поведение или из-за внешности. Вот они и травят друг друга, думая, что кто-то хуже, чем они. Или у них такое пуританское воспитание, что они не могут позволить себе принять тот факт, что есть люди других нравов.
— А был ли буллинг со стороны знакомых или родных?
— Меня и в школе травили. Я была тихой девочкой с необычной внешностью, у меня нестандартное лицо. Когда я впервые попробовала заняться сексом, об этом узнала почти вся школа: мне плевали в спину и лицо, унижали, пытались бить. Я никогда не отвечала, просто плакала. В данный момент я не могу себе этого позволить, я иду на конфликт при малейшем наличии агрессии. Я даже прыгаю на мужчин с кулаками. Гнев сжигает изнутри, но я с этим не борюсь, меня всё устраивает.
Егор. Два месяца проработал вебкам-моделью
— Попал я в эту сферу случайно. У меня была девушка, которая долгое время не могла найти работу. Потом она увидела объявление, что требуется консультант в брачное агентство. Она решила попробовать и пришла на собеседование. Там ей рассказали, что они ищут вебкам-моделей. Девушка у меня спросила, как я к этому отношусь. А я предложил попробовать вместе. Я на тот момент тоже не работал и подумал, почему бы и нет.
Иллюстрация Софьи Гладышевой для FONAR.TV
— Вы проходили какие-то кастинги, или вас просто взяли?
— Этот бизнес не настолько развит, чтобы кастинги проводить. Не так много желающих стать вебкам-моделью. Пока работал, нас в студии человек восемь, может, чуть больше было.
— Расскажи, как вообще происходит рабочий процесс вебкам-модели.
— Образно, существует две ступени. Первая — общий чат, в котором есть определённые правила. Самое главное — ты не оголяешься. Если ты разденешься, то это неинтересно. Зачем тебя потом приглашать в приват? А это основная цель. В общем, ты пританцовываешь, завлекаешь клиентов, и тебя могут пригласить или не пригласить в приват. В привате правил практически нет. Ты делаешь то, о чём тебя попросят. За это клиент платит деньги. Чем круче клиента ты раскручиваешь, тем больше тебе платят. Но фактически в привате твоя работа заключается в том, чтобы смотреть порно и д***ить на камеру.
— Помнишь свой первый приват? Кто тебя пригласил?
— Да, помню. Но не сказал бы, что очень волновался. Мне даже всё равно было. Я просто хотел, чтобы мне заплатили деньги. Во время первого привата я разговаривал с мужчиной о «Богемской рапсодии» на английском языке, так как мы работали на европейские серверы. Он попросил меня снять футболку, и всё. Дальше я говорил о «Рапсодии». Что делал в это время он, — я не знаю. Я думаю, что это был одинокий гомосексуал.
Ещё как-то меня просили засунуть пальцы себе в анальное отверстие. Пришлось имитировать фистинг, загибая пальцы вместо того, чтобы вставлять их.
— В приватах хорошо платят? Сколько ты заработал?
— Я проработал всего два месяца. За это время я заработал около 26 тысяч рублей, половину из которых отдал за аренду студии. У нас была ставка 50/50, считаю, что это разумно. Владельцы студии платят за аренду квартиры в жилом доме, создание интерьера, компьютеры, программную поддержку — всё это требует вложений. Я бы сам этим не занялся, у меня бы не хватило целеустремлённости организовать всё это где-то у себя. А если ты делаешь это с хренового компьютера и камеры, то у тебя будет мало просмотров, на тебя никто не обратит внимание, да ещё и штрафы от сайта получишь за плохое качество.
— 13 тысяч за два месяца — это совсем не похоже на рассказы людей, что в вебкам можно заработать легко и много.
— Да, это не самая прибыльная профессия. Если ты симпатичная девушка и тебя раскрутят, то ты можешь получать нормальные деньги. Парням там делать особо нечего, поэтому я и ушёл. Хотя, может, я актёр хреновый, что меня редко брали в приват.
Кстати, самые большие [в студии] прибыли имела женщина лет 55. Она зарабатывала около 60–70 тысяч в месяц, то есть стабильно — две средние зарплаты по региону. И, по-моему, особо не напрягалась. Она даже не раздевалась, максимум ножку или плечико оголила. На это тоже есть спрос. Мне кажется, эта женщина нравилась всяким дедам, которые выросли в то время, когда секс считался чем-то вульгарным.
— Тебе вообще было интересно? Если, допустим, ты получал бы приличные деньги за эту работу, ты бы остался?
— Да это скучно! Прикинь, ты целыми днями сидишь и втыкаешь в монитор с какими-то анонимными др***рами. И так по восемь часов в день, как смена на заводе. Я до вебкам работал охранником. Так с дедами в охране интереснее было разговаривать, чем в вебкам.
Эта работа стрёмная для восприятия себя. Она гнетёт. Ты неважно себя чувствуешь. У тебя есть цели и мечты, а ты хренью занимаешься. Так если бы это приносило деньги... В итоге, это выводит из себя.
— Моральных каких-то терзаний, что работаешь в такой сфере, ты не испытывал?
— Тема секса для меня не табуирована. Я лишен всяких моральных терзаний в этом вопросе. Секс — это нормально и легально.
— А есть ли в этой теме у тебя какие-то грани? Ты не ревновал свою девушку за такую работу?
— Я это воспринимал как работу. Ревности никакой не было. Мы потом расстались, но не по этим причинам. А что касается грани, то надо оставаться человеком. Я своей работой вебкам-моделью никого не ущемлял в правах, не дискредитировал и ничего плохого не делал. Всякие люди могут придраться, говорить, что я *** (гомосексуал — прим. Ф.), если на меня геи передёргивают. Но это их личное дело. Я их не трогаю и не мешаю, при этом живу как хочу.
— Как друзья и родители реагировали на твою работу?
— Я общаюсь с людьми, с которыми у меня схожие интересы. Я не скрывал от них, чем занимаюсь. Друзья знали, родители нет. И зачем? Они люди другого мировоззрения. Они бы не поняли.
— Не переживаешь, что они могут узнать, что тебя деанонимизируют?
— С одной стороны, мне всё равно, с другой — я бы не хотел, чтобы это произошло.
— По твоему мнению, почему люди так остро реагируют на тех, кто в открытую работает в секс-индустрии: пишут гневные комментарии, угрожают, оскорбляют?
— Людям свойственно собираться в стадо и травить тех, кто сказал или сделал что-то не то: это некорректно, бездуховно и так далее. Мне кажется, в большинстве своём это люди, которые кроме своих хрущёвок ничего не видели. Я сейчас имею ввиду не только дом, но вообще место, где живёт человек. Они каждый день едут на работу, возвращаются с неё, а потом вечерами пишут в комментариях, как пало наше общество. Я допускаю, что среди таких комментаторов есть те, кто сам бы хотел попробовать что-то такое, но ему не хватает смелости. Есть много в нашем обществе табуированных людей. Но, в любом случае, какое они имеют право лезть в свободу другого человека?! Не нравится — не смотри, не слушай, не читай. Никто тебя не заставляет.
Анастасия. Почти 3,5 года руководит интим-магазином
— Мы с мужем долго искали, какая ниша в нашем городе свободна для бизнеса. Тогда [3,5 года назад] в городе не было столько интим-магазинов, как есть сейчас. Мы решили попробовать. Тем более мы предоставляем полную анонимность и доставку по городу, чего нет у других секс-шопов, работающих офлайн.
Иллюстрация Софьи Гладышевой для FONAR.TV
— У вас был только экономический интерес? Или вы сами увлекались темой секс-игрушек?
— В первую очередь, нам был интересен этот бизнес с экономической точки зрения. Но всё приходит с опытом: я стала глубже погружаться в тематику, проходить обучение. Мы же консультируем человека. Я должна рассказать о товаре со всех сторон: будет ли это удобно, приятно, для чего это нужно и так далее. На себе какие-то игрушки, конечно, пробуем. Это история не про сапожника без сапог (улыбается — прим.Ф.).
— Как я понимаю, человек заходит на сайт, общается с консультантом, заказывает у него товар и через курьера его получает?
— Да, повторюсь, мы гарантируем анонимность. Понятное дело, люди стесняются. Некоторые пишут с реальных страниц, кто-то создаёт фейковую, чтобы купить товар. Курьер, в свою очередь, не знает, что он доставляет: может, просто смазку и презервативы, что заказывает каждый человек. Мы передаём товар в непрозрачном пакете, заказ невозможно прощупать и понять, что это. Курьер передаёт пакет и забирает деньги. Процесс такой же, как при заказе пиццы.
— А с какими сложностями сталкивается консультант? Кто вам чаще всего обращается: люди, которые точно знают, чего хотят, или те, кто не понимает, что им нужно?
— Процентов 10–15 точно знают, что им нужно и каких параметров. А остальные, в основном, не понимают и не знают, чего хотят. И ты потихонечку с помощью наводящих вопросов узнаёшь то, что человеку нужно. Да, бывает так, что человек сам себе не может признаться в своих желаниях. В этом и сложность: они пишут, а ты всё равно чувствуешь их стеснение. Хотя мы стараемся максимально обезличить общение, чтобы не было никакого смущения.
— Опиши собирательный образ вашего клиента.
— Это мужчина старше 30 лет. А вот насчёт достатка — так и не определишь. Есть те, кому надо дать самое лучшее, и неважно, какая цена. Есть экономные клиенты. Вообще, на разный кошелёк можно подобрать необходимый товар.
— Что чаще всего заказывают белгородцы?
— Стимуляторы потенции, вибро-стимуляторы, анальные игрушки. Те, кто только начинает делать первые шаги, заказывают какие-то наручники, маски, презервативы с усиками.
— Бывали ли экстраординарные заказы? Помнишь, может, какой-нибудь заказ, который удивил тебя?
— Почти все истории клиентов немного странные. Ты или кто-то из читателей удивился бы, посмеялся. А для меня это уже нормально, но рассказывать я не буду, это было бы неправильно.
— С какими сложностями столкнулся ваш бизнес за это время?
— Сложность в том, что мы в интернете. Нам сложно себя прорекламировать. Мы не можем дать официальную рекламу интим-магазина в соцсети, потому что во «ВКонтакте» она для нас не доступна. Сталкивались в первое время с тем, что человек тебе пишет, а ему не нужен твой товар. Он пишет познакомиться. Есть следующий стереотип: если ты работаешь в секс-шопе, ты полностью стоишь в латексе и с плёткой, чем только не занимаешься и думаешь только о сексе (улыбается — прим. Ф.).
— А сталкивалась ли ты с непониманием друзей и знакомых?
— У нас все знакомые адекватные. Да, сначала были вопросы, зачем мы этим занимаемся, почему к этому пришли. Сейчас спокойно к этому относятся и даже пользуются нашими услугами. Но на основной работе я не афиширую, чем занимаюсь.
— А где ты работаешь?
— В учреждении культуры (Анастасия попросила не называть конкретное место её основной работы — прим. Ф.).
— Там могут отреагировать не так?
— Мне не желательно, чтобы об этом узнали не потому, что мне за это стыдно. Наоборот, я горжусь тем, что мы смогли это сделать. Мне кажется, мы достигли определённого уровня развития и хочется расти больше и больше. Подстёгивает конкуренция. Просто большей части людей, с которыми я работаю, — за 50 лет. Они явно мне не скажут, какая я молодец, что занимаюсь бизнесом и думаю о будущем. Возможно, я не столкнусь с открытым осуждением, но прежнего контакта не будет. В таком коллективе станет сложно работать.
— Ты говоришь, что вас в развитии подстёгивает конкуренция. Получается, что сфера интим-услуг активно развивается в Белгороде. Почему?
— Я думаю, сейчас люди хотят увеличить уровень своего сексуального образования. Если в XX веке даже разговора не было о том, что женщина должна испытывать оргазм, то сейчас ты можешь развивать свою женственность и получать удовольствие от секса. Если ты для этого не готова посещать тренинги и вебинары, то у тебя есть секс-шоп, где можно приобрести товары, которые будут помогать тебе в достижении удовольствия. Я считаю, что в нормальных отношениях мужчина идёт навстречу. Логично, что ему проще получить оргазм, чем женщине. Но он должен понимать, что ей сложнее, поэтому он должен помогать в этом.
— Помимо стереотипов о продавцах в латексе, есть устойчивое мнение, что секс-шоп — это для людей, любящих всякие извращения и так далее.
— Секс-шоп нужен для того, чтобы открыть себя, помочь партнёру. Секс не должен быть пресным. Недавно разговаривала с подругой. Она узнала, что у нас интим-магазин, и сказала, что сексом лучше [заниматься] под одеялом с выключенным светом. Мне хочется, чтобы люди почувствовали удовольствие. Жизнь такая короткая, и мы должны приносить себе счастье. Тем более, что потребность в сексе — это вполне нормальное и естественное желание.
