Аборт — не проблема. Врач-гинеколог рассказала, почему женщины стали меньше рожать

В госдуму внесли законопроект о запрете бесплатных абортов в государственных медучреждениях и полном запрете абортов в частных клиниках. В Белгородской области уже запрещены медикаментозные аборты.

— Мне нравится работать с беременными. Виден результат. Хотя с ними эмоционально выгораешь: много эмоций на них затрачиваешь, пока объясняешь, убеждаешь. Ей же нужно рассказывать, как правильно себя вести, как ребёнка воспитывать. Нельзя всё из интернета читать, там много глупостей пишут по воспитанию. Надо понимать, что не у всех всё одинаково, что дети разные и требуют разного воспитания.

«Нет» медикаментозным абортам

— Одно время миниаборты были — это как регуляция менструального цикла. При небольшой задержке — это тот же аборт, только вакуумосператором, то есть плодное яйцо удаляется не кюреткой, а вакуумным отсосом. При беременности это было менее травматично: давался небольшой наркоз, делалось в амбулаторных условиях, люди по 40 человек в день шли. Они после процедуры легли минут на двадцать с грелкой, полежали и пошли — работоспособность не терялась. Это называлось «регуляция менструального цикла», то есть прерывание беременности на ранних сроках.

«Вот почему о медикаментозных абортах идёт спор? У нас в области их не делают, а в других областях делают, и в системы медицинского страхования это включили. Девушка выпивает таблетки (нет механической травмы), плодное яйцо вываливается, кровотечение останавливается, и всё. Это, конечно, сбивает гормональный фон, но он через полгода восстанавливается. Это менее травматично, но почему наши не дают добро... У нас-то вообще за рождаемость борются. Но рождаемость у нас высокая. А если запретят все аборты, то разовьются криминальные аборты, негласные, как раньше акушерки опытные делали. Будут просто калеченые женщины. Так нельзя! Там нет ни контроля, ни наблюдения, ни лечения».

Какая у нас статистика?

— Сейчас идёт снижение статистики абортов. Хотя какая у нас статистика? Когда говорят у нас, что врач КТУ (премия за выполнение коэффициента трудового участия — прим. ред.) не получит, если у него на участке будет много абортов. Поэтому их не подают в статистику.

«У нас по бумагам может за год на участке пройти 12 абортов — да кто в это поверит, если это молодёжный участок? Да там было все 120, только они прошли мимо. Ведь аборт можно сделать в любой больнице по закону, а не только в той, куда относишься по прописке. Платишь деньги по договору (аборт стоит от 5 до 7 тысяч) — и тебе делают аборт. Истинной информацией, какое количество абортов, никто не владеет».

12 недель сомнений

— А ещё какая тенденция? Вот представьте: приходит ко мне девочка, прикреплённая, допустим, к разуменской женской консультации. В разуменской на десятой неделе ей отказали — большой поток или врача нет. Она едет в стрелецкую, а там ей говорят: «Мы делаем аборты только до десяти недель». И она попадает ко мне в 11 недель и четыре дня беременности. И она знает точно, что будет прерывать беременность. Но ребёнку же надо объяснить, что аборт лучше всего делать в шесть–восемь недель, и если у тебя уже девять недель, то бегом беги, сдавай анализы. В 12 недель уже осложнений больше. И только по моему звонку, когда я прошу её принять, ибо она за деньги по договору пойдёт, её принимают. А сама она бегает по больницам, её никто не принимает и не даёт направление, потому что никто не хочет чужому пациенту не со своего участка давать направление и потом писать этот аборт к себе в статистику, а время идёт. Вот и доходилась. Пока не позвонишь, не упросишь...

«Если видят на УЗИ уже девятинедельный плод, а девушка не хочет ребёнка, её надо брать за руку и вести на аборт, потому что в 12 недель это уже будет калечение здоровья».

— Опытные врачи берутся и в 14 недель делать аборт — в том случае, если сами врачи «пропустили беременность». То есть она ходила, её проверяли, что-то назначали, воспаление лечили, а в конечном счёте выясняется, что там беременность! Делают УЗИ — а там уже 14-недельный плод, а девушке уже столько препаратов вкатили, она столько гормонов получила, что ей и сохранять эту беременность нежелательно. Неизвестно, что там будет. Тогда нужно звонить опытному доктору, который умеет делать аборты на этом сроке, но не все же умеют. А по медицинским показаниям до 22 недель делают, но там всё очень строго».

«Если раньше проживание малоимущей семьи в общежитии было основанием, то потом эти все приказы пересмотрели. Только если она беременна от наркомана, который состоит на учёте, и если она во время беременности заболела какой-то болезнью — краснухой, например. Но всё это делается только при наличии бумажки. Если она знает, что отец — наркоман, но он на учёте в диспансере не состоит, то никому не докажешь».

— А раньше были более широкие показания даже для медикаментозных абортов — если она не может ребёнка обеспечить или по состоянию здоровья... А сейчас по новому приказу мы можем прервать строго по небольшому списку. Например, если беременность угрожает жизни. Раньше был и социальный фактор — развод был в перечне приказа, мать-одиночка с минимумом зарплаты. В таких случаях беременность прерывали.

• возраст менее 15 лет;
• туберкулёз;
• краснуха;
• злокачественные новообразования малого таза и органов зрения;
• лимфомы;
• сахарный диабет в тяжёлых формах;
• расстройства дегенеративные, аффективные и связанные с употреблением психоактивных веществ;
• атрофии;
• паркинсонизм;
• дистонии;
• эпилепсия;
• каталепсия и нарколепсия;
• пороки сердца;
• дыхательная недостаточность;
• язва;
• цирроз.

Ничьих детей не бывает

— Сейчас заставляют рожать. Говорят: «Ничьих детей не бывает». Ты можешь родить и оставить государству. Два года назад такая программа у нас разрабатывалась. У нас в районе где-то был пансионат, где находились 20 беременных малоимущих девушек. Все девять месяцев они там жили на государственном обеспечении, наблюдались, рожали, имели право от ребёнка отказаться в пользу государства. То есть ничьих детей не бывает — это «государственные» дети. Но я сама не знаю таких женщин, которые проходят девять месяцев и потом так легко отказываются от ребенка. По-моему, таких и нет. В городском роддоме точно сейчас такого не бывает, хотя раньше много отказников было. Сейчас если только она приехала откуда-то (с Украины, например), родила и сбежала из роддома. Но это же катастрофа, её же будут искать потом.

Всему своё время

— Недавно у нас на приёме была девочка молодая, 24 года, её мама привела. У неё настолько выраженный токсикоз, что она сидеть не могла, лежала на коленях у матери. Ей настолько было плохо, что ситуация (24 года, первая беременность) не вызвала вопросов по отговариванию её: она начала рваться прямо у меня в кабинете. Есть же состояние, при котором женщина просто не может перенести беременность. Могли ведь в поликлинике взять у неё анализы на ацетон и не заставлять её сдавать все анализы в течение двух недель и потом выдерживать неделю «тишины». Её мама говорит: «Сделайте хоть что-нибудь. Помогите. Нам в поликлинике сказали, что без медицинских показаний аборт будет стоить 20 тысяч». Кто такую цену назвал — не знаю. Но по показаниям она бы не перенесла эту беременность из-за такого токсикоза. Ребёнок ведь для мамы — это чужеродный белок, организм начинает выделять ацетон и идёт самоотравление. Тогда надо либо капать беременную всё время, чтобы «разводнять» её, либо прерывать беременность.

В поликлиниках не хватает времени

— В поликлиниках некогда беседовать с пациентами. На приём выделяется 12 минут. Под дверью стоят толпы. Нет нормального управления лечебным процессом. У власти стоят люди, которые работают на пяти работах, ведут приёмы в частных клиниках, у них нет времени на приём обычных пациентов в муниципальных клиниках. И все это знают, но ничего не делают.

«Я считаю, что любую женщину можно за девять месяцев наблюдения оценить — оценить, как она будет рожать. Можно оценить её психологию: что от неё можно ожидать при родах. Ведь от поведения при родах зависит здоровье ребёнка. Бывают очень сложные роды из-за болевого синдрома — у нас же не научились обезболивать, как за границей, у нас натуральным путём рожают. За границей — обезболили, она ничего не чувствует и здорового ребёнка рожает. А у нас женщины продолжают рожать по принципу «терпи». И у одной можно понять, какой болевой синдром и как она будет рожать, будет слушаться, дышать. А другая будет невменяемая и будет орать, её надо будет бить по щекам, приводить в чувство. И поэтому ещё на этапе беременности нужно определять, где ей рожать — в роддоме или в перинатальном центре. Нельзя почитать отзывы в интернете и определить, какой врач лучше. Должна быть некая взаимосвязь и понимание у беременной с врачом».

Кстати

С конца мая 2014 года в Шебекинском и Грайворонском районах был запущен пилотный проект «Шаг за шагом — вместе», который нацелен на индивидуальный подход к каждой беременной. С будущими мамами заключали специальный договор на индивидуальное обслуживание, по которому весь срок их наблюдения в женской консультации с момента первой консультации до послеродового периода их вёл один доктор. Губернатор Евгений Савченко дал поручение запустить этот проект во всех районах Белгородской области до конца 2015 года.

Не надо торопиться

— Бытует мнение, что девственницы старше 30 лет будут иметь сложности при зачатии ребёнка. Это миф. Всё будет хорошо и даже лучше — меньше инфекций. Отношения должны быть только обдуманные, постоянные, иначе есть риск инфицирования.

«При планировании беременности надо пройти флюорографию, полечить зубы, сдать анализы на инфекцию, чтобы потом сюрпризов не возникало. И пить фолиевую кислоту как профилактику пороков развития».

— Девочкам, которые осознанно планируют беременность и ходят на обследования, в среднем 30 лет. Если раньше уговаривали, что лучший детородный возраст — 25, то сейчас уже никого и не уговоришь. Больше рожают в тридцать, потому что хотят сделать карьеру, хотят, чтобы у них всё было, а потом только идут рожать. Хотят быть обеспеченными. Но я по-прежнему считаю, что лучший возраст — это 25, потому что после 28 лет идут «возрастные первородящие». Тяжелее вынашивать, тяжелее рожать.

Проблема не в абортах

— Женщины, которые имеют детей, лучше устраиваются в жизни, чем те, у которых их нет. У нас сейчас идёт проблема не абортов. Сперма никакая. Сейчас немного абортов — беременность не так легко наступает. Сейчас больше проблем именно с бесплодием. Это не последствия абортов, хотя аборты тоже дают осложнения. Из 100 женщин у восьми будут осложнения — но попадёт ли женщина в эту восьмёрку — неизвестно, никто не хочет сделать ей плохо. Но на каком фоне всё это делается? Инфекций достаточно: вся молодёжь лечит хламидию и уреаплазму. То есть это уже неблагоприятный фон, как бы мы женщину ни санировали, ни готовили, это уже будет эндометрит после аборта. А вот в плане того, что мы не можем получить беременность, работает бесплодный фактор и по статистике мужской уже преобладает над женским.

«35 лет назад была следующая статистика: 25 процентов — мужское бесплодие, 75 процентов — женское. Сейчас наоборот: 30 процентов — женское, 70 процентов — мужское. Почему так? Курение, пиво это бесконечное... А работа? Сейчас молодёжь или эмоционально затрачивает много энергии и некогда думать, что там со сперматозоидами происходит. Парни эмоционально выгорают. Ненормированные рабочие дни и так далее...».

— Или другая категория. Видели, сколько мужиков плитку кладут? Они же на солнце постоянно, на солнечных лучах. Они же перегреваются, «перекипают». И излучение от всей мобильной техники — они же увешаны ею: тут айфоны, тут айпады... Так что нельзя говорить, что аборты у нас тормозят рождаемость. Бесплодие надо лечить, чтобы получить нормальные показатели рождаемости.

Точка зрения

Белгородская митрополия в течение пяти лет ведёт работу с женщинами, решившими прервать беременность. Священник Иоанн Залога рассказал «Фонарю», как они отговаривают от абортов.

— В первую очередь, выясняются причины такого решения. Если это социальный фактор — нет денег на содержание ребёнка, будущий так называемый отец бьёт, родители из дома выгоняют, то женщине предлагается антикризисная помощь. Она может пожить в приюте, где бесплатное проживание и питание. Таких социальных приютов у нас в области три: один в Старом Осколе и два в Белгороде, вместимостью 15–20 человек. Также есть детский центр материальной помощи для уже родивших, когда требуется помощь при взращивании грудничка.

«Если же на решение влияет психологический фактор, то мы рассказываем про постабортный синдром. И про то, что это, в общем-то, грех».

— Но мы не навязываем своё мнение. С каждой женщиной помимо священника общается и социальный работник, и психолог. Идея в чём: мы оказываем помощь, если женщина хочет сохранить беременность. Наша задача — проинформировать о возможностях помощи. И ещё рассказать о последствиях, что могут и матку задеть, что может всё закончиться бесплодием.

«Нужно объяснять, что преждевременное прерывание беременности — это не прививку сделать и не прыщик удалить. А если женщина не хочет менять решение — ради Бога. Это её выбор».

Справка «Фонаря»

На заседании коллегии департамента здравоохранения и социальной защиты населения области в марте 2015 года заместитель губернатора Белгородской области Елена Батанова рассказала, что в 2014 году «благодаря работе специалистов, удалось сохранить 1,2 тысячи детей».

— Женщины отказались от мыслей об аборте. Нам необходимо сохранить каждую детскую жизнь, каждую беременность. Естественно, если это не противоречит медицинским показаниям.

Цифра «Фонаря»

По данным Белгородстата в 2014 году в Белгородской области родилось 17 822 ребёнка — на 61 младенца меньше, чем в 2013 году.

Хотите быть всегда в курсе новостей «Фонаря», когда просматриваете «Яндекс.Новости»? Добавьте нас в список ваших источников, и мы всегда будем на видном месте. Сделать это можно здесь.