Егор
Ткаченко, 22 года. Три года он работает
радиомехаником в троллейбусном депо
— Уходить не хотелось бы, но вообще ухожу. Приходится уходить. Потому что хотелось быть водителем троллейбуса, но сейчас отучился на категорию «Д» и буду работать водителем автобуса. Хотя думаю, если это [инфраструктуру для троллейбусов] содержать, дотировать, заниматься этим, троллейбус мог бы жить так же, как и автобусы — постоянно.
Вот так не содержали троллейбус на должном уровне некоторые года. Поэтому, всё пришло в упадок... Троллейбус у нас в нормальном состоянии. Троллейбусы ещё сами могут ездить, а материальная база и ремонтная база, — да, в плохом...
Настроение, конечно, у всех плохое. Упадническое. Все хотят работать на троллейбусах, все любят свою работу, и менять её никто не планировал. Поэтому коллектив, конечно, больше расстроен, чем обрадован.
Я вообще сюда [в троллейбусное депо] устраивался работать радиомехаником, но начинал с покраски, и сейчас многими делами занимаюсь: электрикой и другими. Очень много было случаев на линии, когда мы выезжали и чинили троллейбусы.
Прийти работать сюда — моё осознанное решение с самого детства. Я живу в районе улицы Сумской, в районе Цемзавода, и там ходил троллейбус № 6. Я всегда добирался в школу и со школы именно на троллейбусе, потому что они часто ходили, и нам в детстве нравилось больше ездить на троллейбусах. Так у меня появилась любовь к троллейбусам.
В 2014 году мы с моим нынешним коллегой создали группу «ВКонтакте» «Белгородский троллейбус» (сейчас — «Общественный транспорт Белгорода» — прим. Ф.), он на тот момент уже работал в троллейбусном депо. Туда мы выкладывали фотографии, делали какие-то новости и репортажи про троллейбус... Как-то нас с ним заметил директор МУП ГПТ и пригласил к себе, чтобы мы рассказали, кто мы такие и чем мы занимаемся. Он нас провел в музей электротранспорта, который тогда находился на предприятии. Он всё нам показал, дал сувенирчики, наклеечки, флажки с троллейбусами...
В 2019 году я как радиомеханик уже проходил здесь учебную практику. Тогда же я и начал обслуживать и ремонтировать электронику на троллейбусах «Витовт», которые у нас есть, и по сей день я их так же ремонтирую. Это моя главная обязанность на предприятии. Мы восстановили пять троллейбусов «Витовт» и также восстанавливали другие троллейбусы... А ещё готовили мероприятия: например, 5 августа 2019 года мы транслировали в салонах 20 троллейбусов патриотические песни, а в 2020-м году на фестивале вареников запустили троллейбус ЗИУ старой модели, который был переделан под столовую, чтобы там раздавать людям кашу и вареники.
Я сюда шёл в надежде на то, что будут курсы [водителя троллейбусов]. Но уже в апреле этого года я принял решение, что хочу получить категорию «Д», потому что уже пошли разговоры о закрытии предприятия. Недавно я получил категорию «Д» и теперь пойду работать на автобус. Жаль только, что моя детская мечта — стать водителем троллейбуса — так и не осуществилась.
Белкин Сергей Алексеевич, 60 лет. 30 лет он работал водителем троллейбуса
— Не хочу уходить, потому что это моя работа. Троллейбус и автобус — это две абсолютно разные профессии. Чем отличается дворник от уборщицы? Он тоже мусор убирает, но они всё-таки отличаются. Так и в случае с водителями троллейбусов и автобусов. Даже те, кто переучился на водителя автобуса, они тоже не хотят уходить. В основном не хотят. Руководителей ЕТК уволилось больше, чем водителей троллейбуса за это время.
Вера Алексеева, 57 лет. 30 лет проработала водителем троллейбуса
— Меня
белгородцы узнают в лицо. Они знают, что
я работала ещё на 10-м маршруте. Они
узнают, подходят, спрашивают: «А вы же
помните, как на 10-ке работали?»... По
голосу даже определяют. Вот остановку
объявил, а они уже знают, кто за рулём.
У нас очень внимательные пассажиры к
этому. Когда ездишь годами изо дня в
день по одному маршруту, пассажиры тебя
узнают.
Мне
нравится моя работа. Я никогда не думала
уходить. Были трудности: не платили
зарплату десять месяцев, но никогда я ни разу
не задумывалась об уходе. Собирались
накопления, потом нам сбрасывались по
20, 50, 12 рублей... Такую зарплату нам
сбрасывали. Снимались провода, продавались
провода, и вырученные деньги потом
делили на весь коллектив. Но это было
уже давно, а потом уже стали деньги выделять.
Ломается троллейбус, и его ставят под забор. Тут же с него снимали все запчасти, чтобы поставить на другой троллейбус. Всё, этот троллейбус стоит, гниёт. Было такое, да. Было и так, что приходили на работу, а не на чем было выезжать, поэтому посидели и уходили обратно домой. Но потом администрация выделила деньги. Это было года три-четыре назад. И вот эти «подзаборные» троллейбусы начали восстанавливать, хотя они в хорошем очень состоянии, не аварийные, ничего. Вот, восстановили... На данный момент мы на них и ездим.
Троллейбусы и автобусы — это разные вещи. Это другой вид транспорта, другой стиль работы, другой график. Троллейбус — это всё, это моя жизнь...
Бывает у нас происходит остановка транспорта, когда отключается ток или происходит порыв сети. Но это бывает редко, например зимой при сильном морозе... Бывает, когда просто выбивает подстанцию. Единственная проблема — у нас там нет диспетчера. У нас выбило подстанцию, а он тут же пошёл, кнопку эту включил, и всё. А сейчас получается простой, потому что нет диспетчеров. Пока её вызовут из дома, пока она вызовет такси, пока приедет на своё рабочее место, пройдёт минут 40. Стоило бы диспетчера посадить на рабочее место, чтобы он сидел непосредственно на подстанции. Но так как диспетчера [постоянного] нет, мы звоним своему диспетчеру, диспетчер звонит диспетчеру подстанции, она вызывает такси и едет на рабочее место, включает подстанцию, и дальше поехали. Это вот единственный момент, который приносил неудобство не только пассажирам, но и нам, водителям...
Губернатор озвучил цифру в 10 миллиардов... Естественно, не он всё это рассчитывал, а кто-то ему эту цифру дал... В настоящее время существует программа развития городского электротранспорта для перспективных регионов. К ним относятся Курск, Краснодар, Южно-Сахалинск и другие. Эта программа утверждается Москвой. Выделяется 230 миллиардов на десять регионов: по 20 миллиардов на регион. Предусматривается замена трамвайных или троллейбусных путей, реконструкция, покупка подвижного состава и развитие на несколько лет. Всё за 20 миллиардов. А тут сумма в разы меньше на два маршрута. Откуда цифра в 10 миллиардов, если в Курске 20 миллиардов хватит на несколько лет развития Курска? Нереальнейшая цифра просто...
Естественно, всё зависит от администрации. Как в свое время у нас запускались в частный сектор частные автобусы. У кого забирать маршруты? У троллейбусников. Выезжаем на линию: выезжает 8-й маршрут, выходит 15 «мэрсов», которые перекрывали дороги, снимали нам штанги, держали нас на светофорах. Ни администрация города, ни полиция на наши жалобы и просьбы не реагировала. Я лично звонила, но ничего не предпринималось. Только забирались маршруты у троллейбусников, и ставились частные автобусы. Всё. Поэтому всё и шло к разрушению. Никакого развития. А куда и какие шли деньги — выделялись ли они или не выделялись — этого нам никто не докладывал. Мы об этом ничего не знаем...
Никаких вложений. Мы не нужны были, у нас просто забиралось, забиралось, забиралось. У нас директора менялись часто. За последние лет десять менялись, наверное, каждые два года... Они приходили, каждый [грёб] под себя, что было удобно, то они и делали. Это наше водительское отношение. И главное — в конце на директора заводились уголовные дела. Одного из них разыскивают по всей России. Значит, пропали деньги. Даже того, что с нашей территории депо [воровал]. Был единственный трактор, который чистил снег, и тот стащили. Ну не мы, ясное дело. Территорию даже нечем чистить. Он пропал с территории депо. Ещё один руководитель уезжал и все розы выкопал. Я даже знаю кто. Это мелочи, но разве это не смешно?
Мы в своё время, когда было организовано всё это восстановление, закупили новые автобусы, ещё троллейбусы пришли. Мы в среднем везли по всем маршрутам в день по 1,5 миллиона рублей. Единственное, что в тот момент сделали, — поставили в административном корпусе пластиковые окна, перестроили кабинеты, поставили кондиционеры, курилку сделали, камеры поставили. Это всё делалось для себя... И только с водителей требуют, что нет денег, выручки мало, всего мало... Почему-то крышу несчастную, где льётся вода на слесарей, они не могли за эти деньги поменять. Крышу. Одну единственную крышу. С остальным — ржавыми воротами, ямами — мы работали и будем ещё работать, если будем существовать. Но самое главное — хотя бы крышу перекрыть, но на это денег у них не было...
Шаталова Валентина, 57 лет, 28 лет работает водителем троллейбуса
— Я всю жизнь мечтала на троллейбусе кататься. Переучиваться в этом возрасте уже тяжело и неохота, как-то троллейбус мне ближе. Им территория нужна: в центре города такой кусок земли стоит... Что тут думать? Тут даже думать нечего... Я встретила здесь мужа своего, здесь познакомились, здесь поженились. Я бы ещё поработала, если бы троллейбус остался.
Московченко Евгений, 33 года. Девять лет работает водителем троллейбуса
—
Категорически
не хочу уходить, я эту работу люблю, в
своём деле профессионал. Это даже не
то, что служба или работа, это призвание.
Я люблю эту работу, другую мне не надо.
Если в него не будут вкладывать средства, то, по тому что вижу я, он продержится года 2-3. Не хочу переходить на автобус. И как можно пересадить человека с любимой работу на нелюбимую, где я просто буду отбывать от звонка до звонка, лишь бы уйти домой? Мне это неинтересно, человек должен работать там, где он интересуется, это должно быть как хобби.
Мы хотим работать на чистом экологическом транспорте, бесшумном. Поэтому нас автобусы не устраивают. Троллейбус лучше, во-первых, для водителя лучше тем, что меньше обслуживать: вам не надо приходить на смену, смотреть масло, смотреть пыльники, тосол, антифриз. Вы поставили угольные вставки, осмотрели троллейбус, протянули баллоны и поехали в линию, то есть у вас меньше затраты на то, чтобы обслужить транспорт.
Автобусы для меня шумные, это большие вибрации, это менее комфортно, чем троллейбус. Троллейбус тише по улице едет... В советское время развивали в городах трамваи, троллейбусы, а автобусы старались на межгород или пригород пускать. Я считаю, что будущее за электротранспортом. Европа по этому пути пошла, да даже наши страны, которые входят в СНГ. Беларусь и Казахстан развивают этот вид транспорта.
Может быть, нельзя так говорить, но я скажу: скорее всего, понадобилась земля в центре города. Во-первых, там обанкротили автоколонну 14 02 в 2007 году. А началась вся эта эпопея с 2005 года. Там недалеко есть стадион заброшенный и частные гаражи, которые можно снести и построить большой жилой комплекс там, допустим «Белая крепость». Это моё мнение.
Были на работе приятные моменты, которые вспоминаются: когда я работал на «пятёрке» в 2013 году, я подъехал к улице Мичурина, и у меня слетел токоприёмник. Я обесточил [троллейбус], выхожу, слышу, как кто-то ставит мне штангу. Я удивился. Трое ребят заскакивают в троллейбус: «Вы не переживайте, мы вам помогли, просто провезите нас бесплатно две остановки». А ещё я в 2015 году познакомился в троллейбусе с будущей женой.
Беликова Ольга Андреевна, 53 года. 33 года водит троллейбус
— Я
не хочу уходить, потому что это моё, я
на своём месте. На автобус мне не нравится.
Знаете, когда 30 лет на мотоцикле, допустим,
ездил и пересаживаться на другой вид
транспорта уже не хочется. Ну не моё...
Кстати, в моей практике были такие ситуации, когда пассажиры специально ждали своего водителя. Вот одну девушку как-то я подобрала на остановке, а она мне говорит: «А я вас ждала. Знаете, я привыкла с вами и всё. Кто-то „летает“, кто медленно едет, а у вас всё четко, вы чётко едете по времени, никаких [нареканий]». Действительно, коллеги замечали, что пассажиры стоят и ждут «своих». Например, сюда троллейбус подходит, а другой троллейбус на развороте, [значит] приедет минут через шесть, тогда на этот не садятся, а ждут своего водителя...
