Танцор, который теперь делает протезы, и невидимый Добрый, который приходит к племяннику. Истории двух белгородцев, чьи жизни изменила спецоперация

К трёхлетию специальной военной операции мы рассказываем истории двух белгородцев, жизнь которых навсегда изменило 24 февраля 2022 года. Илья Майтаков занимался балетом, а потом добровольцем пошёл на СВО. За свою службу он получил орден Мужества, но теперь больше никогда не сможет танцевать. Второй герой нашей публикации — мобилизованный Максим Зоткин, которого до сих пор ждут домой мама, сестра и племянники, хотя понимают, что он уже не вернётся никогда.

«Мы думали: будь что будет»

Сейчас 27-летний Илья Майтаков, темноволосый молодой мужчина со смеющимися глазами, ходит при помощи ортеза — он ему нужен, чтобы не повредить левую ногу ещё больше. Илья был ранен в зоне спецоперации.

До СВО молодой человек посвятил большую часть своей осознанной жизни танцам. Вышел на сцену ещё в подростковом возрасте, а потом «на спор» поступил в колледж на хореографа и искренне полюбил эту профессию.

— Когда мы с одноклассником закончили школу (Илья родом из Сибири, — прим.Ф.), мы поехали поступать в колледж искусств. Я в месте с ним подавал документы на режиссуру и как-то худо-бедно сам занимался танцами. А потом мы однажды в автобусе с ним поспорили, что я не пройду на хореографию: я был уверен, что у меня всё получится, а мой товарищ говорил, что нет. Естественно, я выиграл. И потом меня затянуло в хореографию, — с улыбкой рассказывает Илья.

Молодой человек учился хореографии в трёх городах: в Новосибирске, Кемерове и Москве. Когда закончил учёбу, стал работать артистом балета в Белгородской государственной филармонии, Белгородском институте культуре и в танцевальном коллективе дворца культуры «Сокол».

Илья Майтаков (в центре), здесь и далее фото предоставлены героем публикации

— Я люблю эту профессию. Помимо физики человека и её развития, ты развиваешься ещё и духовно: это искусство, картины, театр и литературные произведения. Мы всё это изучаем, — воодушевлённо рассказывает мне Майтаков и тут же переходит к одному эпизоду из своей доСВОшной жизни: вспоминает, как на четвёртом курсе колледжа целый год ставил одну танцевальную постановку.

— Я соединил в номере литературу и изобразительное искусство. За основу взял картину, на которой советские солдаты сидят в зимнем лесу на дереве на привале. А внутренняя сюжетная идея — это «Василий Тёркин». Номер начинался с зарисовки — все были в одном статическом положении, а дальше картина как будто оживала, рассказывала свою историю в течение номера, а в финале вновь возвращалась к первоначальной сцене, — объясняет Илья.

***

У молодого человека есть родной брат и пожилая мама. В феврале 2022 года, когда началась специальная военная операция, Илья с семьёй следил за новостями — он думал, что конфликт с Украиной может скоро закончиться. Через время он начал обсуждать с братом возможность пойти воевать.

— У одной студентки, с которой я работал, мама трудилась в горбольнице №2. Девушка мне говорила, что её мама видела раненых солдат — они или во время боя были ранены или раненые возвращались из плена. В тот момент я сам начал задумываться о том, чтобы пойти воевать. Повлияло на меня и то, что у меня военная семья: папа был военным, а мама служила в армии, — говорит Илья.

По словам Майтакова, когда военная техника «ходила мимо его дома, ему становилось не по себе». У него появлялись эти чувства, потому что он «сидел дома, пока там парни воевали». В итоге Илья с братом Дмитрием решили подписать контракт с ЧВК. Они сделали это после 3 июля 2022 года, когда ракета упала в центре Белгорода. О своём решении парни не стали говорить маме.

— Мама у нас осталась одна, и она уже в возрасте. Не хотелось тогда ей всё это объяснять, потому что у неё была бы истерика. Мы были домашними мальчиками, которых мама видела 24 на 7. Мы делали это для её блага, — считает Илья.

По словам мужчины, они с братом старались не думать о том, что будет, если кто-то из них или даже они оба погибнут.

— Мы думали: будь что будет. Пришлось бы объяснять это маме. Возможно, она винила бы нас. Мы находились на протяжении всей фронтовой жизни рядом друг с другом. И если бы кого-то из нас убили, мы бы сами стали винить друг друга. Мой брат долго злился на себя за то, что он не один ушёл, а и меня с собой потянул. Но всё получилось так, как получилось.

Илья и Дмитрий с мамой

После того, как Илья подписал контракт с ЧВК, непродолжительное время его обучали основам военного дела. Потом его отправили к пункту временной дислокации, а оттуда — в зону боевых действий. Довольно быстро Майтаков стал командиром небольшой группы из четырёх человек: помимо командира, там был расчёт пулемёта и штурмовик. С этими ребятами Илья был, когда его ранили.

— У меня была задача — докладывать [о происходящем]. Не нужно было вступать в бой, потому что моя вторая точка была точкой прикрытия. Там были большие поля, через них ничего не было видно. И оттуда прилетела граната моим пулемётчикам...

«Я подумал, что мне каюк»

Одного солдата ранило в голову. Как рассказывает Илья, осколок гранаты, «залетел ему под кожу в висок».

— Он подполз ко мне, говорит: «У меня кровь идёт, я ничего не вижу». Я снял с него повязку и увидел, что осколок виден. Я перевязал его и решил, что его нужно отправить на эвакуацию, потому что если он продолжит истекать кровью, неизвестно, что там дальше будет. Пока я его перевязывал, одевал, мы всё это делали лёжа. Но потом решили, что его нужно поднять, потому что он не сможет ползти, — вспоминает Илья Майтаков.

Когда командир поднимал раненого, рядом с ними упала мина. Илье «разворотило всю левую сторону и попало в живот».

— Когда я получил ранение, у меня был болевой шок — буквально секунды четыре он длился. Я оценил обстановку: у меня были сломаны рука и нога, и мне нужно было срочно докладывать об эвакуации, потому что у нас выбыло сразу три человека. Я докладывал это в рацию, и в середине доклада у меня началась резкая боль и жжение, и я уже начал орать в рацию, чтобы договорить до конца, — вспоминает Илья.

Брат Ильи и другие солдаты начали эвакуировать парня. У них не было носилок, поэтому его положили на автоматы и понесли через лесопосадку.

— Где-то на полпути встретили группу эвакуации, меня переложили и понесли дальше. Я был в сознании, что обидно, потому что очень хотелось потерять его. На тот момент я чувствовал абсолютно всё. Даже когда кто-то спотыкался, я чувствовал это. Когда меня донесли до автомобиля, я подумал, что мне каюк. Если меня не довезут, то всё. В тот момент я уже никого не слышал. Последнее, что я видел, — что мой брат стоит перед машиной. Я переставал потихоньку видеть, — будто пелена опускалась мне на глаза, всё переставало болеть, и очень хотелось спать. Я закрыл глаза, а проснулся уже лежащим на земле. Я увидел, что медики разрезали на мне одежду. Пока я приходил в чувство, они сказали, что у меня остановилось сердце.

Далее Илья очнулся уже в госпитале в Ростове. Когда его ранило, он думал о многом, но чаще всего его мысли возвращались к семье: что обо всём этом скажет его мама и брат?

— О том, что меня ждёт в будущем, я как-то вообще не думал. Тогда я думал только о том, чтобы выжить. Мысли путались, — объясняет Илья.

«Не хватало кусочка»

У молодого мужчины был перелом левой ноги. У него были перебиты связки и сухожилия, а на коленном суставе не хватало части кости сустава и коленной чашечки. Он получил перелом плечевой кости, большой и малой берцовых костей. Везде, по словам Ильи, «не хватало кусочка». Ещё он был ранен в живот. За полгода танцор перенёс 33 операции. Мама узнала о том, что оба брата отправились в зону боевых действий, только в госпитале, куда она приехала проведать раненого Илью.

— Я ей признался, что мы её обманули, потому что не могли сидеть дома. Со временем мама поняла, почему мы так поступили. Первая реакция — естественно слёзы. Как любая мать, она переживает за своего ребёнка. Тем более, что у меня были обширные ранения, и на протяжении полугода я просто лежал — левая нога и левая рука были раскурочены.

Илью выписали из больницы в феврале 2023 года. После этого он полтора года находился дома и восстанавливался.

— Периодически я катался в госпиталь на лечение. Занимался дома, потихоньку приходил в себя. Я был очень худой — ранение в живот привело к жесточайшей диете. Потом мне стало лучше. Я начал больше ходить, двигаться. На инвалидной коляске я никогда не сидел.

Сейчас Илья носит ортез. Приспособление поддерживает его ногу, чтобы он не «доломал колено». Илья Майтаков может ходить, он спокойно находится в обществе, но, ему понадобилось время, чтобы социализироваться. А через несколько лет врачи смогут поставить ему протез.

— Поначалу было тяжело. Ладно, разговоры с мамой и с друзьями — они меня понимали, но когда я приехал в филармонию на концерт, я заметил, что меня не могут понять, — объясняет мужчина.

Второй брат после ранения Ильи вернулся вернулся в зону боевых действий.

— Дима ещё две недели находился там после того, как меня ранило. У него было лёгкое ранение. Через полгода он подписал контракт с Минобороны, сказал, что дальше не может сидеть на гражданке, и уехал. Он получил ранение в феврале 2024 года: потерял глаз, ещё у него была сломана челюсть и повреждены ткани над коленями — рядом с ним взорвался беспилотник, — рассказывает воевавший танцор.

За свою службу Илья получил орден Мужества. А недавно он стал участником региональной программы «Время своих героев», и теперь у него появилось собственное дело — он занялся производством ортопедических изделий, напечатанных на 3D-принтере. Его протезы помогут быстрее вернуться к жизни другим парням, которые тоже были ранены на спецоперации. Но сам вернуться на сцену, чтобы танцевать, Илья, скорее всего, уже не сможет никогда — в его теле не хватает очень многих кусочков...

«Мы втроём — одно целое»

Максиму Зоткину 33 года. Почти на всех фото он улыбается до ушей, а его большие голубые глаза смеются.

Мама Максима, Лариса Зоткина, моложавая женщина с короткой стрижкой. Она сидит за столиком кофейни. Её брови слегка нахмурены, а голова обращена к окну. За несколько лет специальной военной операции она потеряла брата, невестку и двух племянников. Её брат — Владимир Проценко — жил в доме на Щорса с сыном Кириллом и женой. Когда подъезд обрушился, погибла вся семья.

Второй племянник Ларисы ушёл на СВО и пропал без вести. До этого скончались её родители и бабушка.

Отдушина Ларисы — её дети. Одна из них — Мария, она пришла вместе с мамой, чтобы пообщаться со мной. Это молодая девушка, с тёмными волосами и пронзительными голубыми глазами. Второй ребёнок — старший сын Максим. Мама ласково называет его не иначе, как Максимка или Максимочка. Делится, что Максимочка — добрый, весёлый и дружелюбный человек.

Вся семья в сборе, здесь и далее фото семьи Зоткиных

До специальной военной операции он долгое время трудился на заводе по изготовлению стекловаты, очень любил свою работу.

— И коллектив свой безумно любил, а они его: все — от уборщицы до директора, — говорит Лариса.

Максим не любил шумные вечеринки и клубы — на выходных ему нравилось ходить в баню с друзьями. «Баню любил очень сильно, любил отдыхать с ребятами, всех всегда приглашал», — добавляет сестра Максима, расплываясь в улыбке.

— Он не любил все эти гульки с молодёжью. А я ему всегда говорила: «Сынок, к тебе в дверь так никто не постучится. Найди девушку себе, женись»,— вновь включается в разговор мама.

У Максима появилась девушка, но они договорились с ней пожениться после окончания СВО.

***

Мария и Максим с детства были неразлучны. Девушка никогда не ссорилась со старшим братом, разница между ними была всего три года.

— Хотя я могла на него обидеться, но он всегда бегал за мной, извинялся, даже если сам ни в чём не виноват. Когда я родила второго ребёнка, он переехал от нас и снял квартиру, — рассказывает Мария.

— А они к нему переехали — всё равно вместе остались, — смеясь, добавляет Лариса Зоткина. — Мы втроём — одно целое. Максим всегда нам обо всём рассказывал, всегда всем делился с нами.

У Максима не было своих детей, но он всегда проводил много времени с племянником и племянницей. Настя была для него как родная дочь.

— Он её просто боготворил. Они всегда были вместе. Даже, когда она была маленькая, всегда её везде с собой брал. Максим любил ей делать сюрпризы. Как-то он пришёл за ней в садик с цветами, и сказал, что у него для нас сюрприз. Он повёз нас в баню. Помню, спрашивает у Насти, где мы, а она ему: «Максим, мы в бане! Ура, ура!», — со смехом вспоминает Мария.

«Говорили: „Не иди, не едь“»

Максима Зоткина мобилизовали 4 октября 2022 года. Сотрудники военкомата пришли к нему с повесткой, когда он был на работе.

— Они приехали и выдавали повестки на проходной. Никак уйти нельзя было. Их начали вызывать: «Тот, тот и тот на проходную». Они пришли, а там уже стоят: «Вам повестка», — вспоминает сестра.

Сестра и мама Максима Зоткина в один голос говорят, что он никогда не думал о том, что его могут мобилизовать. Лариса поворачивает голову к окну, её голос слегка дрожит: «Когда мы узнали, что его забирают, мы плакали, рыдали, просили, умоляли: „Не иди, не едь“. По состоянию здоровья он мог не пойти, но всё равно пошёл, не хотел прятаться за здоровьем».

— Максим говорил: «Заберут так заберут», — добавляет Мария. — Он не скрывался никогда. Я говорила ему: «Макс, зачем же ты трубку взял тогда? Не взял бы, не поехал». А он мне: «А что мне гаситься? Я не буду». Потом, когда он уехал, мы постоянно говорили ему: «Уходи, спрячем, в другой город поедем». Но он всегда отказывался — не мог бросить сослуживцев, — рассказывает Мария.

Лариса говорит, что её сын всегда старался заботиться о других людях и находить что-то положительное в любой ситуации.

— Даже на фронте он сохранил это. Вот они побыли «за ленточкой», а когда выходят оттуда, он присылает фотографию: развалины, руины, а посередине — роза. И он пишет: «Мама, Машенька, смотрите, жизнь продолжается». Или сидит в окопах — паучок по нему ползёт — он фотографирует и тоже отправляет нам. Он во всём видел жизнь и добро, — с теплом вспоминает Лариса Зоткина.

Сестра Максима достаёт из кармана телефон и показывает фотографии — на одной из них молодой человек снимает небольшого чёрного паука, забравшегося на его форму, на другой — улыбающийся мужчина в блиндаже лежит в обнимку с бело-рыжим котом.

— Я пауков до ужаса боюсь, а он мне говорит: «Маша, смотри, я его погладил», — со смехом вспоминает сестра.

С первого дня, как Максим оказался в зоне боевых действий, он старался писать и звонить родным почти каждый день.

— Он иногда предупреждал, что у него может не быть связи совсем. А потом всё равно звонил и говорил: «Всё хорошо». Вокруг стреляют над головами, а он руку вытянул и звонит нам. Мы ему говорим: «Ты что, иди прячься давай!». А он всё равно обязательно нам звонит, — рассказывает Мария.

«Он был ангелом»

Ночью 11 июня Максим написал маме сообщение из двух слов: «Я ушёл». Это было последнее сообщение, которое он прислал. В тот же день, 11 июня 2024 года, Максима не стало. Мария видела ролик с последними минутами жизни брата. По её словам, сначала кто-то подстрелил его, а затем его атаковали два беспилотника

— Много раз судьба спасала его, а в этот раз нет. Может, опять ноги отказали... Возможно, от шоковой боли ноги отнялись, а его товарищ, который был рядом, он сидел под деревом и просто наблюдал, как убивают моего сына, — говорит Лариса.

За несколько дней до гибели Максим сказал сестре, что «чувствует беду». В день его смерти Маша просила его не уходить на задание.

— Я ему говорю: «Макс, не ходи, не надо». Он должен был отнести ребятам провизию «за ленточку». Он не мог их бросить. Сказал: «Ребята тоже кушать, пить хотят, — надо нести. Он понёс провизию ребятам, — рассказывает сестра.

До этого Максим никогда не писал маме, что уходит «за ленточку». Писал только тогда, когда возвращался.

— Обычно он писал, когда придёт: «Всё нормально». А тут вот так. Почему он тогда мне написал? — задаётся вопросом мама погибшего, — Он даже своему сослуживцу, своему куму, сказал, остановившись: «Смотри, чтобы пришёл и забрал меня».

Немного помолчав, Лариса отворачивается к окну и всхлипывает, прикрывая глаза руками.

— Чувствовал... — сдавленно шепчет мама.

***

О смерти Максима его сослуживцы сначала сообщили Марии, а уже она принесла эту горькую весть матери. Только потом им позвонили из военкомата.

Похоронить Максима получилось только через месяц — всё это время его тело не могли забрать из зоны боевых действий. Тело Максима вытащили его же сослуживцы. Молодого мужчину похоронили на белгородском Юго-западном кладбище, на аллее Славы. Все, кто похоронены рядом с ним, — его сослуживцы.

— Это очень страшно. Мы приезжаем на кладбище и видим... Мы их всех знали живыми и вот... — начинает говорить и обрывается на полуфразе Лариса.

Мы уже рассказывали об одном из погибших белгородских мобилизованных — Игоре с позывным «Тихий». В октябре 2022 он вместе с другими белгородцами попал в лагерь мобилизованных в Воронеже. Там их несколько месяцев обучали на военных-артиллеристов, а после обучения вместо одного из белгородских сёл они оказались в зоне боевых действий в ДНР, где их распределили в «Первую отдельную гвардейскую мотострелковую Славянскую бригаду» (ранее Народная милиция ДНР — прим. Ф.). Они стали пехотинцами и застряли в «котле», где шли ожесточённые бои между российской и украинской армиями. Максим тоже был среди белгородских мобилизованных. Он погиб летом, а его друг Игорь — осенью. Мы были на похоронах Игоря.


— Игорек «Тихий». Они сразу сдружились с первого дня. Они были как братья. там такая дружба, такая сплоченность. Он до последнего был с Максиком и в итоге ушёл с ним, — говорит Лариса Зоткина.

Сейчас мама и сестра Максима с трудом могут вспомнить, кто из белгородских мобилизованных, сослуживцев Максима, ещё остался в живых.

— Сейчас там практически никого не осталось мобилизованных. Только штабовики да водители [живы]. А те, кто ходил «за ленточку», вообще никого, наверное, не осталось. И инвалиды безногие, безрукие тоже живые. А так все полегли. Сходи на кладбище — все *** человек (мы не можем указывать количество погибших, учитывая действующие в России ограничения на распространение подобной информации — прим. Ф.) там лежат. Когда их мобилизовали, у нас была в телеграме своя женская группа — там были жёны, матери, сёстры. И мы договорились встретиться, когда закончится СВО, вместе с нашими ребятами в берёзовой роще. Но не на кладбище же, — всхлипывает мама погибшего военного.

Лариса считает, что «на [Роскомнадзор] её сыну было не место».

— На [Роскомнадзор] никому не место, но таким людям, как Максимка, только в храме служить, наверное. Он был слишком добрый. Даже позывной у него был «Добрый». Ни один знакомый ему человек не может про него сказать ничего плохого. Я говорю это не только как мама, но и как человек. Он был ангелом, творил добро. Сколько раз его обижали, но он на эту обиду всегда отвечал добром. Он никогда ни с кем не ссорился, не дрался за 33 года. Вот такой положительный человек, — говорит Лариса.

«Я просто жду его»

Максим был рядовым. Он должен был получить медаль «за взятие Авдеевки», но так и не получил награды. Семья предполагает, что, скорее всего, ему просто не стали выдавать эту награду посмертно.

— Замполит говорит: «Непонятно, как эти медали выделяют. Есть люди, которые даже не участвовали в этом, а получили медали за взятие Авдеевки». Наш участвовал, два раза подавали списки, но медаль так и не дали. Им же ничего не стоит это сделать. Ладно, если бы за неё выплаты полагались — нет же, просто медаль и удостоверение. Я спросила: «Что получается раз человека нет, то и медаль вы, получается, не дадите?». Мне сказали: «Ну, получается так», — возмущается Мария.

Матери Максима, как она сама признаётся, помогают держаться только успокоительные. Она до сих пор до конца не верит в то, что её сын погиб. «Я не видела его [в гробу]. Я его жду. Просто жду. Что он позвонит. Он должен позвонить и вернуться. Он не может так просто уйти», — говорит отчаявшаяся женщина.

Сейчас семья Максима старается не говорить о нём, не смотреть его фотографии и видео — им слишком тяжело. С момента, как погиб сын, мама не видела ни одной его фотографии.

— Младшему сыну [племяннику Максима] три года, и он до сих пор его зовёт: «Макс, Макс». Он разговаривает с ним. Говорит: «О, Макс пришёл, в комнату к себе пошёл». Настя старается от себя отгонять мысли, не принимает это. Она не говорит о нём. А даже если что-то и говорит, то очень аккуратно, и смотрит на нашу реакцию. Чтобы мы не плакали и не расстраивались. Она тоже очень переживает, но держится. Она говорит: «Я плачу по ночам, чтобы вы не видели», — говорит о реакции детей Мария.

Несмотря на то, что у Марии и Ларисы одна боль утраты на двоих, есть вопрос, в котором они не могут прийти к общему мнению. Лариса ждёт, что боевые действия закончатся, как можно скорее, а Мария не хочет этого. Для неё это будет значить, что её брат не дожил до окончания специальной военной операции совсем немного, — меньше года.

— Пусть пока идёт. Не готова я к концу [Роскомнадзор]. Это очень больно — вот так она сейчас закончится, и окажется, что всего-то какой-то годик пожить надо было Максиму, чтобы дождаться, — сокрушается Мария.

— А я хочу, чтобы побыстрее договорились, чтобы побыстрее это всё прекратилось, чтобы прекратили гибнуть ребята, детки. И чем дольше идёт эта [Роскомнадзор], тем мне кажется хуже будет дальше. Третья мировая нам не нужна, мы её не переживём. Это все понимают, что погибнут всё и все. Я хочу чтобы все договорились, чтобы всё кончилось, — заключает Лариса Зоткина.
Валерия Кайдалова

Читайте также

Нашли опечатку? Выделите текст и нажмите Ctrl + Enter.

Похожие новости

Мобилизованный помощник депутата Белгородской облдумы вернулся со СВО в инвалидной коляске

Мобилизованный помощник депутата Белгородской облдумы вернулся со СВО в инвалидной коляске

Федеральному омбудсмену сообщили о проблеме с белгородским мобилизованным, которому нужна помощь медиков

Федеральному омбудсмену сообщили о проблеме с белгородским мобилизованным, которому нужна помощь медиков

«Уже никогда хорошо не будет». Как близкие и родные прощались с мобилизованным белгородцем, погибшим на СВО

«Уже никогда хорошо не будет». Как близкие и родные прощались с мобилизованным белгородцем, погибшим на СВО

Получившая ранение при обстреле белгородского села женщина умерла

Получившая ранение при обстреле белгородского села женщина умерла

«Гибнут молодые. Лучше я, чем они». Участник СВО на Украине — о контузии и решении вернуться в зону СВО

«Гибнут молодые. Лучше я, чем они». Участник СВО на Украине — о контузии и решении вернуться в зону СВО

Как пожарные тушили нефтебазу в Белгородском районе

Как пожарные тушили нефтебазу в Белгородском районе

Под обстрел попало сразу несколько сёл Белгородского района

Под обстрел попало сразу несколько сёл Белгородского района

«Готов боец ли нет — нужно проверить на поле боя». Как тренируются добровольцы белгородской теробороны

«Готов боец ли нет — нужно проверить на поле боя». Как тренируются добровольцы белгородской теробороны

«Живём на зарплату мужа, половина которой уходит на ипотеку». Родители дошкольников жалуются на закрытые детсады в Белгороде

«Живём на зарплату мужа, половина которой уходит на ипотеку». Родители дошкольников жалуются на закрытые детсады в Белгороде

Большинство квартир в «Парке Шале» получат пострадавшие при обстрелах белгородцы

Большинство квартир в «Парке Шале» получат пострадавшие при обстрелах белгородцы

«Задача не заработать, а выстоять». Как предпринимательница из бьюти-сферы Яна Гора спасает свой бизнес в период СВО

«Задача не заработать, а выстоять». Как предпринимательница из бьюти-сферы Яна Гора спасает свой бизнес в период СВО

Переселенцы из Белгородского района попросили у губернатора сертификаты на жильё

Переселенцы из Белгородского района попросили у губернатора сертификаты на жильё

Жители Белгородского района попросили открыть ж/д переезд на случай непредвиденной ситуации

Жители Белгородского района попросили открыть ж/д переезд на случай непредвиденной ситуации

Это ещё цветочки. Как фото с военными позициями в Белгородской области вылилось в суд и потерю работы

Это ещё цветочки. Как фото с военными позициями в Белгородской области вылилось в суд и потерю работы

Дроны на границе, «большой брат» в городе. Как белгородский «Ростелеком» работает в непростой оперативной обстановке?

Дроны на границе, «большой брат» в городе. Как белгородский «Ростелеком» работает в непростой оперативной обстановке?


-->