По версии обвинения, экс-чиновника администрации Белгорода Юрия Наумова задержали при получении взятки в размере 400 тысяч рублей, которую ему передал его бывший коллега Иван Ковалёв. Последний сделал это по просьбе Александра Лозового, проходящего в деле как обвиняемый в пособничестве в даче взятки. Лозовой действовал в интересах бизнесмена Артёма Образцова, которому принадлежат компании «БелАгро» и «Агро Престиж». Образцов передал Лозовому 1,2 миллиона рублей, чтобы тот помог компании «Прометей», принадлежащей его знакомому Артёму Шарову из Воронежа, купить в рассрочку земельный участок на улице Губкина, 3. В итоге по непонятным причинам Образцов сам обратился в ФСБ и сообщил о передаче взятки.
Перед прочтением, чтобы понимать, о чём идёт речь, советуем вам прочитать:
- Как допрашивали ключевых свидетелей по делу Юрия Наумова;
- Как допрашивали помощницу Юрия Наумова;
- Как допрашивали директора компании «Прометей», в интересах которой передавали взятку Юрию Наумову;
- Как допрашивали понятых по делу Юрия Наумова, а также независимого эксперта, которая проверяла экспертизу ФСБ;
- Как допрашивали следователей по делу Юрия Наумова;
- Как допрашивали самого Юрия Наумова, а также, как дополнительно допрашивали свидетелей из мэрии и ФСБ;
- Как осматривали деньги, с которыми задержали Юрия Наумова;
- Как в суде смотрели видео ФСБ с задержания Юрия Наумова.
- Что сказали адвокаты и гособвинитель на прениях.
Последнее слово Юрия Наумова
— Пришёл я в администрацию, что называется, с улицы. У меня не было никаких покровителей. Это правильно. Люди так и должны попадать в государственные органы, чтобы впоследствии как и мне, им не пришлось лоббировать свои интересы. Я добросовестным и честным трудом продвигался по службе: через два года я был уже начальником службы, ещё через два — замначальника управления, ещё через два — председателем комиссии и ещё через три — начальником управления, замначальника руководителя комитета имущественных и земельных отношений. Эта должность одна из самых коррупционно опасных должностей в органах местного самоуправления. За время службы именно в этой должности мне естественно... я думаю, все понимают, какие поступали обращения и от каких людей. Как очевидно по моему материальному положению, все эти предложения мною отклонялись. Лица, которые их вносили, были [этим] крайне удивлены. Это тоже показатель жизни и понимания нашего общества.
Я всегда крайне негативно относился к коррупции, осуждал лиц её допускающих, но, по иронии судьбы, сейчас я отношусь к этим лицам. Давайте начнём с престижа [органов местного самоуправления], который я якобы подрывал [по мнению гособвинителя]. Престиж — это понятие, не существующее в нашем обществе. Нет никакого престижа. Я могу только сейчас рассказывать, как мне, уже будучи начальником управления, было мягко говоря неловко при знакомстве с какими-то новыми людьми, называть место своей службы. Этого приходилось стесняться, потому что в нашем обществе чиновник — это обязательно взяточник и коррупционер. И сейчас на моём примере это яростно доказывается и подтверждается.
Я думаю, не только мне знакома такая ситуация, когда человек узнаёт про место твоей работы и с лукавой улыбкой говорит: «Ну, понятно». А вот, что ему понятно? Мне самому интересно, что понятно таким людям. Что понятно человеку, если у него только один костюм стоит дороже всего моего гардероба? Да, что там моего, моего с женой вместе [взятых]! Поэтому мне приходилось сталкиваться на протяжении моей работы, особенно в последнее время, с непониманием моего отношения к жизни, к работе, потому что в нашей жизни стало уже каким-то необычным явлением, когда человек не хочет на халяву получить денег.
Я за всю свою жизнь, не зарабатывая честным трудом, получил деньги три раза: первый — это материнский капитал за первого ребёнка, второй — это региональный материнский капитал за третьего ребёнка и третий — налоговый вычет за строительство дома — вот всё, что мне пришлось получить не работая, на халяву — спасибо нашему государству!
Всё остальное, за счёт чего я «обогатился», «нажился», — всё заработано честным трудом. Всё это видно в материалах дела, всё это прозрачно: есть запросы во все банки, все учреждения. Я думаю, никто не питает иллюзий, что эта [работа] проводилась в отношении всех моих родственников, не знаю до какого колена. Я этого не боялся, потому что, как я, так и все мои родственники всю свою жизнь жили честно, работали честно, честно зарабатывали. За каждую свою копейку, за каждую свою покупку я могу отчитаться, начиная от автомобиля и заканчивая костюмом, рубашкой и ремнём. Даже на видео [с задержания] от 30 октября на мне шикарнейший костюм стоимостью 7 тысяч рублей.
Я ни в коем случае не жалуюсь, я был доволен своей жизнью. Я был горд тем, что построил дом. Здесь с некоторым придыханием озвучивались материалы дела, касающиеся площади моего дома. Гособвинитель даже встал со своего места, озвучивая его площадь, — 173 квадратных метра. Фото дома, ваша честь, есть в деле. Я думаю, вы видели всякие дома, в том числе и людей, находящихся в этом пространстве (показывает на клетку в зале заседания). Это не дом человека, наживающегося за счёт средств других людей и за бюджетный счет. Мы пожили достаточно вчетвером в однокомнатной квартире, пришлось её продать для строительства дома. Последние три года мы жили в хрущёвке у родителей жены, поэтому [площадь моего дома в] 170 «квадратов» — это оптимальная площадь для моей семьи с её численностью. По долгу службы мне приходилось видеть дома, в том числе и своих коллег, площадь которых в документах была 90 квадратных метров, а на самом деле их площадь превышала 400, 500, 600 квадратных метров. Ну, бог им судья!
Я ни разу в жизни не воспользовался своим служебным положением, даже регистрируя дом. [При регистрации] мне даже был задан вопрос сотрудником, который знал, кто я, откуда, но я сказал указать всё до последнего квадратного метра, потому что планировал платить честно налоги и жил, не оглядываясь на то, что кто-то на меня покажет пальцем и скажет, что я неправильно поступил. Даже решая какие-то бытовые, медицинские вопросы я никогда не прибегал к помощи так называемого «телефонного права», за что порой мне было даже стыдно перед семьей.
Сейчас по абсолютно беспочвенному и голословному утверждению обвинения я коррупционер, я наживался и обогащался. Из показаний всех свидетелей, даже со стороны обвинения, стали очевидными мои жизненные ценности и приоритеты. Это семья и работа. Я никогда не посещал какие-то увеселительные заведения и не вёл даже мало-мальски аморальный образ жизни, чем, кстати, очень удивил сотрудников органов дознания, которые только лишь легально слушали мои телефонные переговоры на протяжении шести месяцев. Они были крайне удивлены, что у такого человека, как я, нет ни постоянной, ни сиюминутной посторонней связи. Каждый видимо измеряет людей по своему подобию. Я всё-таки рад, что своей жизнью я не дал им уронить свою офицерскую честь до пошлого шантажа.
Я даже не знаю какими словами описать те возможности, которые предоставила мне моя должность, как я мог жить, как я мог работать, как я мог реально обогащаться, наживаться. Что меня удивило: мужчинам не давали покоя мои транспортные средства, ведь мужчина должен разбираться в автомобилях, знать их цену. По воле случая, обстоятельств, их на момент моего задержания у меня оказалось три. Причины я пояснял, не будем останавливаться. Что это за автомобили?Три автомобиля суммарным возрастом 52 года. При делении на три — это в среднем на автомобиль 17,5 лет. И эти автомобили мне не принадлежат по 17,5 лет. Все они были опять-таки зарегистрированы осознанно на себя, дабы не вызывать какие-то кривотолки и жить по-совести.
К чему призывает обвинитель? Мера наказания за преступление, которое я не совершал, — восемь лет. Ладно. Без комментариев. 8 миллионов рублей [которые обвинение просит взыскать в виде штрафа] — уважаемый обвинитель отдаёт себе отчёт, какая это сумма? Буквально сегодня я вспомнил, что порядка десяти лет назад американские учёные высчитали стоимость человека. Сумма составляла десять лет назад 12 тысяч долларов (был проведён просто подсчёт тех органов и тканей, которые можно использовать при трансплантации) — это примерно 800 тысяч рублей рублей. Получается, [8 миллионов] — это вся моя семья с братьями с родителями. Я уже не говорю даже о том, чтобы принимать дополнительные меры наказания. Суд должен руководствоваться чем-то, чем обвинитель так и не предложил. Восемь лет, 8 миллионов рублей. Почему восьмёрка не даёт покоя обвинению? 800 тысяч рублей мне вменили [в качестве взятки], восемь лет просят [срок], 8 миллионов рублей [штраф].
За время работы в этой должности, как я уже сказал, я принимал законные и обоснованные решения, не идя на поводу у лиц, желающих получить какие-то блага, я, скажем так, встречал часто непонимание, и по мере увеличения количества непонимающих, увеличилось число недоброжелателей, потому что людям было всё равно невдомёк, что меня не обойти в вопросах земельных правоотношений. Перешагнуть можно было через меня, но обойти — нет. Поэтому, встречая в моём лице отказ выполнять какие-либо действия, люди понимали, что им надо ждать, либо пока я сдохну, либо пока уволюсь. Вот здесь, пожалуй, вместе с этим такая мысль напрашивается: «Я неправильно жил? Неправильно работал? Получается, нужно было соглашаться на предложения. Тем самым, я бы заработал, чего так и не получилось, нужные связи, возможно каких-то покровителей». Сейчас, может быть, я извиняюсь, кто-нибудь хотя бы рот открыл, какое-то слово за меня замолвил. А во-вторых, хотя бы были бы деньги. В данный момент у меня семья нищая: для всех снег, зима — радость, а для нас радость — его отсутствие по причине того, что детям не в чем выйти погулять, если снег выпадет. Этой зимой такая ситуация сложилась.
На протяжении шести месяцев, пока шло судебное следствие, мы видели всё: враньё, откровенную ложь свидетелей — это подтверждается материалами дела, мы видели подлог, мы видели факт уничтожения документов, факт уничтожения доказательств, мы видели совершение массы преступлений в попытке доказать мою виновность в совершении преступления по статье 290. Я насчитал минимум десять [преступлений]. Ваша честь, на вас сейчас огромная профессиональная ответственность. К вам прикованы взгляды не только телекамер, но и массы людей, которые чего-то хотят, чего-то, возможно, просто требуют. В ваших руках сейчас жизнь человека, жизни [членов] его семьи. Сейчас тот момент, когда даже в Конституцию вносятся такие изменения — безусловно радующие, — как приоритет семьи и то, что дети — это национальное достояние России. Очень досадно понимать, что некоторые из таких детей при живом отце могут остаться безотцовщиной.
Я понимаю, что вы человек с колоссальным опытом, человек старой закалки, который имеет внутренний стержень, и он позволит вам разрешить это дело, руководствуясь исключительно нормой права и доказательствами, которые в этом деле имеются. Я не говорю, что я ни в чём не виноват, и никогда этого не говорил.
Я говорю, что я не виновен в том, в чём меня обвиняют. Я полностью признал свою вину [в превышении должностных полномочий,а не в получении взятки] на прениях, полностью согласен с той квалификации, которая предложена защитником. Я её поддерживаю и полагаю, что на этот момент я за это понёс достаточное наказание в виде содержания меня в бетонной коробке размером 3×2 метра на протяжении уже полутора лет. Да, законом это приравнивается к строгому режиму, но, по факту, это особый режим. Я полагаю, что наказание, которого я достоин, я уже понёс в полной мере. Оно соответствует выводам, времени и [моему] устремлению в будущее в воспитании своих детей, их содержании, образовании и в дальнейшим участии в их жизни. Я многого не сказал, что хотел, но полагаю, что на данном этапе то, что было необходимо и возможно, я озвучил. Я не хочу забегать вперёд, но я не откажусь от своей семьи. Я буду бороться.
